Российский кинематограф 90-х в поисках зрителя

Экран пытается искать альтернативу сюжету о людях, забытых обществом, махнувших на себя рукой. Если на первых порах появившийся в кадре активный искатель собственного места в сегодняшней жизни довольно агрессивно отвоёвывал его у других, существующих рядом (олигарх в «Гении», молодой лейтенант в «Анкор!…»), не беря в расчёт участь растоптанных им людей, то теперь ему на смену приходит человек, для которого судьбы окружающего мира не пустой звук… Именно этого героя в авторской трактовке мощно поддерживает пространственный образ экранной композиции…

В «Барышне-крестьянке» художественный мир русской природы, усадебного быта, пришедший из отечественной литературы и некоторых кинопроизведений времени «оттепели», теперь составляет фон раскрытия характера, внутренне как бы освещая его истоки живительной силой русской природы. (У Н. Михалкова здесь в активе экранизация романа И. Гончарова «Обломов»)…

Е. Матвеев предложил образ России как объект событийного конфликта. Острое, непримиримое, смертельное противоборство горстки людей c наглеющим миром разрушителей российской «особости» составляет именно то основание психологических столкновений, контактов, которые становятся мотором развития действия.

Картина Н. Михалкова связала противостояние характеров и судьбы России. От мирных лирико-повествовательных эпизодов предвоенных лет она постепенно погружается в мрачные глубины противоречий исторического процесса, когда на фоне дачных пейзажей милые собеседники оказываются в реальных условиях жестокого режима становления власти…

А над всем этим можно поставить эффектные эпизоды экранного «глума» – фольклорного жанра осмеяния «всё и вся», – людей, оскверняющих мир своим безрассудством и пошлостью, – «Ширли-мырли» В. Меньшова, так своеобразно сказавшего о времени 90-х…

…Киносообщество встревожилось, наконец, состоянием кинематографа в условиях 90-х…

Конечно, нельзя утверждать, что критика отчётливо, осмысленно заговорила об условиях, о жизненных обстоятельствах, породивших «чернушную» полосу в произведениях о современности. Речь, скорее, шла о судьбе собственно кинодела, о материальных проблемах отрасли, – не о социальных условиях, породивших такое кино. И всё же вопрос, наконец, прозвучал однозначно: «Будет ли у кино второе столетие?»…

На этот тревожный возглас откликнулись многие: ведь он оказался не только сигналом опасности вконец утратить контакт со зрительнам залом. Множество накопившихся проблем свелось к тому, что теряет позиции кинематограф как явление, составляющее важнейший компонент социокультурной жизни общества…

Исследователи занялись проблемой сохранения кино, его роли, воздействия на общественное (не только художественное) сознание: так будет ли у кино второе столетие?..

В связи с этим 1995-й год оказался переломным в судьбе экранного искусства: поставленный критикой вопрос активизировал поиски государством способов сохранения «важнейшего из искусств»…

Уже в августе 1996-го руководство страны принимает закон «О государственной поддержке кинематографии Российской Федерации». В этом законе, в частности, изложены ведущие направления деятельности государственной власти по сохранению и развитию российского кинематографа.

На основании этого закона Госкино в 1997-м году разработало и приняло конценпцию развития кино России до 2005-го года и план действий по её реализации.

…Услышанное руководством страны киносообщество при реальной господдержке смогло заметно активизировать более эффективные формы контактов со зрителем…

Если взять в расчёт длительность отдельного периода и судить по таким меркам о динамике кинопроцесса 90-х, то окажется, что катастрофическая ситуация, наметившаяся в самом начале, довольно заметно начинает теперь выравниваться. Перемены проступают не только в преобладании всё большего количества картин, которые остаются востребованными ещё и сегодня. Меняются тематические предпочтения, тип человека, отражающего время. Меняется окружающая среда, в которой он действует. Выразительное пространство, предметная обстановка получают иные содержательные функции. Их знаковая составляющая говорит внимательному зрителю совсем о другом. Претендуя на метафорическое значение, предлагает увидеть более основательное, близкое реальному человеку толкование.

Судьба «человека на помойке» приобретает, скорее, отвлечённо-сказовый характер, не ассоциируясь с истинной ситуацией в реальной жизни. Примерной «точкой отсчёта» может послужить фильм «Барабаниада» (1993, реж. С. Овчаров). Его анализ представлен в сборнике статей «90-е. Кино, которое мы потеряли» (см.: Валерий Фомин. Невыученные уроки «Барабаниады», с. 105–113).

Речь на экране идёт о самом этом предмете, взятом как символ нашего совсем не простого прошлого.