Российский колокол, 2015 № 1

Время остановилось для Орхидеи, не стало ни дня, ни ночи, она только видела распластавшегося на дне тележки Одуванчика и слышала ужасный скрип – скрип смерти. Орхидея даже не помнила, как очутилась в цветочной лавке, и только там стала приходить в себя. Это произошло, наверное, оттого, что в лавку заходило много народа, громко говорившего и просившего показать цветы. Страшные видения и звуки все реже мучили Орхидею, она понимала, что что-то новое ждет ее впереди. И вот однажды в цветочную лавку зашла молодая дама. Ей был нужен подарок для своей знакомой, и ее выбор пал на Орхидею. Так Орхидея оказалась на подоконнике двадцать первого этажа большого дома. Мечты ее частично сбылись: из окна ей был виден край поля у излучины реки, высокий берег, поросший лесом, и большой город, сверкающий ночью разноцветными огнями. Только она больше не мечтала и не цвела.

Вы, наверное, хотите знать, что стало с Одуванчиком? Его не измельчили и не скормили скоту, его не бросили в компостную яму. Его просто кинули на мусорную кучу, где ему предстояло умереть, высушенным солнцем или заваленным всевозможным хламом. Так все и произошло, но только Одуванчик, даже выдернутый с корнем из земли, продолжает бороться за жизнь. Его желтая голова побелела и стала пушистой, и, когда он совсем высох, налетевший перед грозой ветер разметал мусорную кучу, и вместе с клочками бумаги и старыми пакетами в воздух поднялись маленькие пушистые семена-па-рашютики. Ветер их унес далеко в поле, унес за реку и лес, и только начавшийся дождь прибил семена Одуванчика к земле. Хорошо промокшие, влипшие в землю, семена проросли, и из них получились настоящие одуванчики. Но они никому не рассказали о прекрасной Орхидее, так как и сами ничего не знали о ней, ведь Одуванчик успел передать им только одно – жизнь.

12.02.2014 г.

Надежда Бек

Надежда Бек-Назарова. До средней школы провела свое детство в считанных километрах от Волги, оставив сердце навсегда в этом глухом краю. И хотя книг в местной библиотеке не хватало, многое знал наизусть отец и, цитируя, развивал литературный вкус у детей.

Повзрослев, поступила в МГУ. Работала в качестве молодого специалиста в Подмосковье и Москве. С тех пор начала писать стихи, сначала без рифм, затем в классической традиции. Одновременно писала фантастический роман «Шалунья», где «шалуньей» была планета. По личным причинам этот роман не закончила.

После длительного перерыва вновь взялась за перо. Опубликовала книгу стихов «Мост», выпустила книгу «ЭлектроСталин и Иван Царевич», печаталась в журналах и альманахах. Кандидат в члены ИСП.

Зло

– Она далеко не младенец, – прогнусавил неприятный на вид дядька.

Люцифер усмехнулся:

– По сравнению со мной она, ты знаешь, даже еще не молекула…

– У нее IQ… – начал было снова Черт – а это, видимо, он был собственной персоной. – Впрочем, я знаю, что ты мне ответишь… Но… она смертная…

– …но мне она нужна! – неожиданно для меня ввернул Люцифер, самозабвенно шаманствуя джойстиком у экрана.

– Я должен предупредить… – прошамкал удаляющийся Черт.

С этой минуты для меня началась спокойная жизнь – внешне, по крайней мере. Меня будто никто не замечал, на меня не косились, не плевались, не присвистывали, не пришлепывали вслед губами – все делали свои дела, а лучше сказать – обделывали свои делишки, не стесняясь моим присутствием.

Постепенно я начинала понимать, что происходит здесь. Эта часть Ада была интерфейсом, откуда управляла миром всякая нечисть. Причем, ее образцы не всегда имели вид того мерзопакостного дядьки, который возник передо мной вначале. Иногда это были подлинные красавцы, каких редко встретишь на Земле. Люцифер принадлежал к их числу.

Надо сказать, что работенка у него была та еще. Очень напряженная, очень нервная, требующая большого внимания: он работал в секторе научных изысканий. А там все время что-нибудь происходило, вылезало за рамки ординарного. Практически ежесекундно надо было принимать решения, и я видела, каким измочаленным сдавал свою смену Люцифер.

Особенно донимали физики-экспериментаторы. На теоретиков не обращали внимания, поскольку на Земле в науке пока еще господствовал закон, что практика – критерий истины, и это во многом снимало ответственность с работников Ада. Когда где-то на Земле начинался глобальный эксперимент в области ядерной физики, Люциферу приходилось туго, но он предпочитал обходиться без посторонней помощи, хотя раза два я видела все же, как он усаживал за пульты бесят, надевал им на головы наушники, инструктировал, когда и в какой момент нажимать кнопки. И тогда появлялись казусы, вошедшие анекдотами в историю науки: восьминогие мухи, зависимость падения от веса, лохнесское чудовище…