Российский колокол, 2015 № 1

Он никогда не улыбался, не смеялся, не гоготал, подобно чертям, которыми были напичканы все рабочие площадки. Мне трудно было понять его эмоции, когда он ломал коллайдеры и судьбы. И все же, когда я была на полигоне, что-то меня тянуло к его рабочему месту. Мне казалось, что именно за его спиной я задерживаюсь дольше всего. Это было понятно: некогда я относилась к когорте этих самых ученых и мне не все равно, что происходит сейчас в сфере науки.

Боже мой! – побыли б на моем месте все эти сегодняшние корифеи хоть пару минут! Многие из них, самых честных, клянусь, предпочли бы карьеру управдома… а свои нобелевские и государственные премии сдали б в дома сирот и престарелых…

Все дело в том, что Люцифер изменял данные их экспериментов!!!

Если бы Эйнштейн был захоронен нормальным христианским образом, он содрогнулся бы в могиле, увидев истинные результаты опытных доказательств своей теории. Макс Планк поседел бы в одночасье, а Шредингер выгнал бы из дома кота Тибблса ловить мышей!

Я видела, как на виске Люцифера билась синяя жилка, когда физики определяли хронотраектории своих микрочастиц. А когда кто-то на Земле из этих гениев, которым все верят, рассчитывал какие-то среднестатистические величины по Стьюденту или методу хи-квадрат или строил распределение Пуассона по программе наобум лазаря, а точнее, скинутой с небес Люцифером – я видела, как черти радостно потирали руки.

Однажды я не выдержала и сказала из-за его плеча:

– Так что, значит, случайности нет?

Не оборачиваясь, как всегда, Люцифер подтвердил словами Эйнштейна:

– Бог не играет в кости.

– Значит, Эйнштейн прав? – уцепилась я за любезно предоставленную палочку-выручалочку.

– Да, – согласился Люцифер, и тут же безжалостно добавил: – И это единственное, в чем он был прав…

…«Материальные законы, – говорил один из священнослужителей на Земле, – придуманы после грехопадения Адама и Евы, и они просуществуют недолго». «Как недолго?» – спросила я. «До конца света». «Когда наступит конец света?» «Когда на Земле не останется ни одного человека, который верит в Бога». «Разве это возможно?» «Это будет» – отвечал отец Владимир.

«Неужели ничего нельзя сделать?» «Нет, все предопределено».

И я вспомнила Лао-Цзы, который считал, что мира не станет в тот момент, когда человек поймет, что такое движение…

Когда либо Религия, либо Наука – наступает Армагеддон…

– Я поняла, – сказала я Люциферу. – Вы продлеваете существование нашего мира!

Он обернулся ко мне в полупрофиль и холодно сказал:

– Нет. Мы просто сеем зло.

Я улыбнулась:

– Ищи дурака! Ваше зло, при всем вашем нежелании обратного, держит на плаву науку, которая, противостоя религии, ввергает мир в состояние равновесия и дает ему тем самым возможность существовать сколь угодно долго. И пока ты тут доводишь себя до изнеможения, заставляя мир балансировать на лезвии неопределенности, все новые и новые гейзенберги будут получать премии, и мир будет убежден, что это не зазря. Вот истинная цена вашему злу. Вам не обжулить мироздание!

Я расхохоталась ему в затылок, а затем и в лицо, поскольку он наконец повернулся ко мне; его глаза метали молнии – их огонь трудно было выдержать. Поневоле я отвела взгляд, но все же продолжила:

– А если бы вы не лезли со своим злом, мир давно бы схлопнулся: люди либо перестали бы верить в Бога, либо – в науку…

– Мир обрушился бы, – согласился он, казалось, совершенно спокойно, но я видела, каких усилий ему это стоило. – И людей бы не стало. Вы перешли бы в новое состояние, стали бы другими, более совершенными, где нашей армии зла, кто знает, не осталось бы места.

«Логично, – подумала я обескураженно. – Неужели все так просто…». А вслух сказала:

– Теперь я понимаю, почему ты защитил меня: хотел, чтобы я помучилась подольше!

Его глаза снова блеснули, и он не сразу ответил:

– Да, именно так, – и не без ехидства добавил: —Я вижу, ты и без Божьего суда уверена, что избежишь Ада – одного его круга, ты знаешь.

Так он обвинял меня в гордыне. Я и сама чувствовала, что не все так гладко, как кажется. А быть в Аду не на правах экскурсанта, как я сейчас, а будучи осужденной – это, как говорится, две большие разницы. Я видела этих мучеников, они отнюдь не блаженствовали, а выли так, что кровь стыла в жилах.

– Ты не обыграешь Бога!.. – упрямо сказала я.

Само смирение отразилось в его ответном взоре.

Я ушла раздавленная увиденным и услышанным. Я ожидала лишь оказии, чтобы вернуться на Землю. Я тут была никому не нужна. Да и там, на Земле, что ждало меня? Кому и зачем пригодилось бы мое знание? Да и кто поверил бы мне? Один-два человека… А весь мир как мчался под откос – так и будет мчаться, очарованный логикой повторяемого эксперимента, гармонии практики с теорией, ни на йоту не заинтересованный в штучной истине… Расчет Люцифера был точен – я абсолютно безвредна, а потому, кроме душевных мук, ничего здесь не обрету. А ему принесу только дополнительный бонус, необходимый для «адской» карьеры. Я связалась с Землей, чтобы лишний раз напомнить о себе. Мне ответили, что ракета уже на подлете…

Сегодня я последний раз посещаю полигон.