Российский колокол, 2015 № 7-8

Одуванчики отцветут,
тополиный встречая пух.
Ах, весна, ты в душе и тут.
Ах, душа, ты одно из двух:
или памяти дай остыть,
или снова любить.

Загляни в новых глаз печаль,

не кори себя за отчаянье,
пожалей и любовь встречай,
окаянных тайн таянье.
Летний дождь – молодая кровь,
земляничную приготовь.

Пусть до осени достоит вино,

боли тканое полотно
канет листьями золотистыми,
чувством светлым, неистовым,
и душистой настойкой
станет
сладкой и горькой.

«И обрывалась памятная нить…»

И обрывалась памятная нить,
таинственно, но верно угасала.
Тень времени плыла в толпе вокзала.
Кто остановит? Не остановить!

Растаяло за радугой стекла

знакомое до боли очертанье.
Как позднее немое осознанье,
за каплей капля на ладонь стекла.

И облекалась в чёрную фату

пустыня сердца, мучимая жаждой.
Тень времени меня спасла однажды:
прощенье – сердцу,
прошлому – мечту.

«Руки пахнут ладаном и воском…»

Руки пахнут ладаном и воском.
Жертва Богу – сокрушённый дух.
Извилась моей свечи причёска,
отличимо от соседних двух.

Плавно, исковерканная ложью,

жизнь стекает кружевом вины,
по великой милости по Божьей
слёзы смертной памяти даны.

Предстоять и плакать, очищаясь,

избавляясь пагубных нажив.
И просить прощения, прощая.
И прощая, и прощая! – жить.

«Вы думаете, надо? И пора?..»

Вы думаете, надо? И пора?
И губы разлепить, и возвращаться,
и на чужое горе откликаться,
познав от милосердья и добра?

Вы чувствуете, как оно идёт,

нечеловечье, неземное время,
как звёздное рассеивает семя,
и красота всесильная растёт?

Вы знаете, как много у небес

на всех тепла, и света, и терпенья?
С небес на нас нисходит вдохновенье
и преломляет невесомость в вес!

«Вод текущих разные дороги…»

Вод текущих разные дороги…
Только океан для них один.
Оглянись на жизнь свою
и вздрогни
и руками молча разведи.

Где бы ни был ты,

куда б ни мчался,
никогда не оборвётся нить.
Тот родник, что дал тебе начало,
будешь помнить.
Помнить и любить!

«Пух тополей намокнет под дождём…»

Пух тополей намокнет под дождём,
и станет чисто и свежо.
И горечь лип стечёт легко
к подземным водам, глубоко!
И, настежь растворив окно,
открою разом и балкон:
мой сад за тридевять земель,
на перепутье ста камней.
Двенадцать серых этажей
над лентами асфальтных змей —
склонились, спаяны в одно
неодолимое окно.
Но льёт с небес лучистый дождь,
извечный путник, жизни вождь.
Вода, вода! Издалека
приплыли тучи. И пока
пух тополей срывает дождь,
ты снова дышишь, снова ждёшь.

«Зацепило…»