Российский колокол, 2015. Спецвыпуск «Клуб публицистов премии им. Владимира Гиляровского»

Слёзы покатились из глаз Мадины, и, став на колени перед мужем, она несколько раз поцеловала тыльную сторону его ладони.

Что-то маленькое, обернутое в белую простыню, лежит на дощечках, воткнутых прямо в землю выкопанной могилы. Двое юношей в тюбетейках сверху (над костями ребенка в простыне) втыкают ещё три дощечки, как бы образуя домик для маленькой Тюльпан (как окрестил её мулла Мохаммед). Первым землю с ладони бросил Саид – отец девочки, потом те же юноши закончили работу. И вот над мусульманской могилкой стоит деревянный лакированный памятник с полумесяцем и звездой.

Мадина следит за происходящим поодаль от мужчин в тени большого дерева и плачет. На устах у неё улыбка.

14. Продолжение рода.

– Саид, кажется, воды отошли, – испуганно произнесла Мадина.

– Поздравляю, Мадина-амбог! – заключила в свои объятия молодая жена. – Инш-Алла, будет мальчик!

– Я любому ребенку буду рада.

– Я пойду за акушеркой в свою больницу, Мадина, – засуетился Саид, – а ты ложись и не травмируй живот! Ребенок должен родиться живым и здоровым!

– Тужься! Тужься! – велела старая акушерка.

Вдруг послышался детский крик, и акушерка оповестила о появлении на свет здорового мальчика. Саид забежал за навес и схватил своего сына.

– Осторожней, сынок! Держи головку, пока я высосу слизь из ноздрей.

Но афганец мягко оттолкнул женщину и незаметно вложил ей в руку смятые афгани. «Иди!» – тихо приказал он ей и подмигнул.

Камера падает на вспотевшее лицо Мадины. У родившей не было сил, сын был в надежных руках своего отца, и, расслабившись, она заснула. А проснулась от шепота, который исходил от окна. Саид и Ази-та были во дворе. На руках молодая туркменка держала новорожденного и кормила его коровьим молоком из бутылочки с соской.

– Саид! Что вы делаете?

Молодожены оглянулись на неё.

– Ты проснулась? – спокойно спросил афганец.

– Почему мой сын у Азиты? И чем вы его кормите? У меня же собственное молоко есть!

– Азита, ты иди с сыном погуляй на заднем дворе! А я поговорю с Мадиной.

15. В тени.

– Если ты хочешь жить, жить здесь и каждый день видеть сына, вот мой тебе совет, зан (женщина), – почти не размыкая губ, озвучил Саид, – терпи! Отныне мать Али – это Азита, я отец, а ты моя старшая жена, которая родила мертвую дочь.

Мадина широко раскрыла глаза, явно не понимая, что происходит и о чём ей говорит муж.

– Я запрещаю тебе кормить Али, – продолжал афганец, – называть его сыном, тем более на людях, и внушать ему, что ты его мать! Ты можешь ухаживать за ним, воспитывать его, поскольку Азите будет тяжело справляться одной, но… но забудь про все права матери, поняла?

– Саид, ты ума лишился? – не выдержала Мадина и зарыдала. – Как я могу отказаться от собственного сына! Я же его родила! Так долго ждала чуда в моей безрадостной жизни…

– Я тебя предупредил, Мадина, – без капли сострадания в голосе произнес напоследок Саид. – Выкинешь что-нибудь – и никогда не увидишь сына.

На следующий день начался «Ид е Курбан» (праздник жертвоприношения)

– Я взяла куски жертвенного барана, Насрулла, – обратилась Мадина к вошедшему в дом двоюродному брату Саида, с которым во дворе они резали животное. – Пойду отнесу бедным к мечети. Передай Саиду, пожалуйста!

– Ладно. В такой день можно без сопровождения. Иди!

Следующий кадр:

– Мохаммед-вакилем, помоги! – разрыдалась Мадина в мечети. – Саид грозился убить, если кому-нибудь расскажу, что они задумали со своей матерью и Азитой-амбог. Но я всю ночь не спала, раздумывала, как быть.

Мулла Мохаммед тяжело вздохнул.

– Семья Садат очень влиятельная, кызым (дочка), – начал он. – А вместе с семьей афганской туркменки Азиты ещё и богатая.

– Я знаю, но не могу смириться. И представить не могла, что Саид совершит грех и обманет меня – сблизится со мной ради будущей беременности. Как я могла не понять, что ему нужно от меня, ведь за целый год до и девять месяцев после Азита так и не зачала?!

– Что ты хочешь от меня? Чем я могу помочь?

– Поговори с ним, Мохаммед-вакиль! Ради Аллаха, направь на праведный путь! Иначе сожгу и их, и себя, ведь без сына мне незачем жить дальше…

– Как ты смеешь даже говорить такое! Хорошо! Я поговорю с ним, но не из-за тебя, а выполняя свой долг перед Всевышним.

Мадина быстро встала и, оставив подаяние в честь Рамадана, ушла из мечети.

16. Правда.

Саид пожимает обе руки муллы Мохаммеда, когда тот входим в дом.

– Азита, накрой кошму всем, что есть в доме!

Взгляд муллы падает на молодую туркменку, передающую младенца на руки свекрови.

– Мулла Мохаммед, как мы рады вашему приходу! – лицемерно произносит Мариам. – Вы осветили этот дом своим присутствием!

Мохаммед прижал правую ладонь к сердцу и слегка наклонился.

Когда все расселись на матраце, гость заговорил:

– С твоего позволения, Саид, я бы хотел поговорить с тобой наедине.

– У моего сына нет от нас секретов, – с улыбкой перебила его Мариам.

Старца покоробило от вмешательства женщины.

– Я пришел вот по какому поводу, Саид… поздравляю тебя с рождением долгожданного сына!

– Тэшэкёр (спасибо)!