Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 1: XVIII–XIX века

После кратковременного отпуска для лечения, взяв с собою своего 18-летнего сына Александра, П.А. Строганов снова отправился в действующую армию, которую догнал уже в Германии. В битве под Лейпцигом, находясь в армии Беннигсена, он проявил выдающееся мужество, за что был удостоен ордена Св. Александра Невского. 23 февраля 1814 года участвовал в битве под Краоном, где французскими частями командовал сам Наполеон Бонапарт. В разгар боя Павлу Строганову пришла страшная весть о гибели сына Александра, которому ядром буквально оторвало голову. Князь Адам Чарторыйский писал тогда Н.Н. Новосильцеву: «Слыхали ли вы уже, милый друг, о случившемся несчастий? Бедный Александр Строганов убит почти на глазах своего отца, который в полном отчаянии. Редко что-либо меня так огорчало. Император хочет послать Строганова в Петербург; это было бы самое лучшее. Несчастие этого семейства ужасно; несчастие, которому ничем не помочь и которое постигло друзей, надрывая сердце». П.А. Строганов отправился в Петербург с прахом сына, который был с воинскими почестями захоронен в Александро-Невской лавре.

18 июня 1814 года П.А. Строганов был назначен членом комитета для вспомоществования неимущим увечным воинам. Однако здоровье его было подорвано настолько, что продолжать службу он не смог. В феврале 1817 года выехал для лечения за границу, но по дороге ему стало хуже, и он умер на морском корабле, недалеко от Копенгагена. Тело П.А. Строганова было переправлено в Петербург и погребено рядом с сыном в фамильной усыпальнице на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры в присутствии императорской семьи.

Граф С.Р. Воронцов, оплакивая кончину Строганова, писал своему сыну 14 августа 1817 года: «Кроме прекрасного характера, он отличался возвышенностью души, весьма редкою в людях, которые живут при дворе и близки по делам к самому Государю. Надо иметь очень твердые начала и особенную душевную крепость, чтобы противостоять дурным примерам, заразе честолюбия, ненасытности в искании власти, богатства, чинов, суетных отличий и всего того, чем так услаждаются министры и фавориты… Граф же Строганов, державшийся начал более возвышенных и имея душу более крепкую и благородную, будет всегда памятен людям, которые его знали и которым горестно видеть, как мало остается у нас людей с твердою волей».

«Я хотел политики, основанной на общем благе и соблюдении прав каждого…» Адам Адамович Чарторыйский

Нина Минаева

Эпоха Наполеоновских войн привнесла много нового в европейскую политику. Французская революция, с ее принципами свободы, равенства и братства, уходила в прошлое. Становилась популярной идея компромисса – мирного соглашения республиканских принципов Французской революции и патримониальной идеи монархических режимов России, Англии, других стран Европы. «Легитимизм» как политическая доктрина компромисса, появившаяся в эпоху Наполеона Бонапарта, проделала значительную эволюцию. На заре своего существования она включала как обязательную часть конституционную идею. Но уже на Венском конгрессе 1814–1815 годов «легитимизм» проявился как форма сохранения феодальных монархий и решительного противодействия революционным и национально-освободительным движениям. В России все перипетии эволюции европейского «легитимизма» ярко отразились в судьбе крупного либерального политического деятеля и дипломата князя Адама Чарторыйского (1770–1861).

Его отец, Адам Казимир Чарторыйский, в 1770-х годах был генерал-губернатором Подолии, владельцем обширных земельных владений. «Партия Чарторыйских», объединявшая значительные круги польской шляхты, вынашивала планы добиться польской короны при посредничестве России, Англии и Австрии и провести ряд крупных государственных преобразований. Ей противостояла другая группировка польских магнатов во главе с Потоцким, искавшая поддержки у Швеции, Франции и Турции.

Отец ориентировал Адама на большую государственную карьеру. Для получения образования и изучения конституционного права он послал сына в Англию. Двадцатилетним юношей тот участвовал в военных столкновениях во время очередного «раздела Польши». На фамильные владения Чарторыйских русскими властями был наложен секвестр, а сами условия существования семьи Чарторыйских стали зависеть теперь от воли русской императрицы Екатерины II. Она выдвинула условием возврата фамильных владений выдачу двух старших сыновей Чарторыйских, Адама и Константина, и дальнейшее их присутствие при русском дворе, фактически в качестве заложников.