Росские зори

Теперь Фалей стал пленником россов. Их было много, хорошо вооруженных, уверенных в себе. Ехали они налегке, одетые в полотняные рубахи и узкие штаны, заправленные в сапоги или башмаки. На широких кожаных поясах у них висели ножи и мечи. Доспехи — остроконечные металлические шлемы и кожаные панцири с металлическими нагрудниками не снимали только дозорные. Остальные сложили щиты, секиры, копья и доспехи на повозки. Фалей понимал их: мало радости париться в тяжелых латах под таким жарким солнцем. Но с луками многие не расставались: в степи, изрезанной лесистыми лощинами и оврагами, нередки неожиданные встречи, а ничто так быстро не остановит врага или напавшего зверя, как стрела.

Вражды к пленным россы не выказывали, но и не очень-то заботились о них. На ночь верёвку отвязывали от телег, чтобы пленникам удобнее было спать, а потом и вовсе освободили их от пут.

Шли вдоль извилистой реки, впадающей в Данапр, — сначала открытой степью, потом перелесками. Чем дальше на север продвигался обоз, тем больше становилось лесов и тем беззаботнее вели себя россы: близились из края.

К пище они относились довольно небрежно. Мяса у них было в избытке: гнали с собой много скота, рыбы тоже хватало — ловили по пути в реках и озёрах. Была и мука — из неё пекли на кострах лепешки. Но всё готовили наспех, будто пища была для них чем-то малозначащим. Мясо они могли есть недожаренным или недоваренным, пили из реки — в ней же поили скот. На повозках у них были амфоры с вином и оливковым маслом. Вино они пили неразбавленное, масло, как позже узнал Фалей, использовали только в светильниках — для освещения своих жилищ. А больше всего они ценили семена новых для них овощей и злаков и металлические заготовки для оружия и орудий…

Общаясь с россами, Фалей понемногу приходил в себя после своей отчаянно-бурной солдатской жизни и начинал ощущать незнакомую ему прелесть тишины, мирного конского ржанья, спокойного говора людей, радующихся металлу для плуга и топора. Не только он приглядывался к россам — и они присматривались к нему.

Однажды вечером — обоз остановился на ночлег уже на берегу Данапра — к пленным подошёл воевода Лавр Добромил с сыном Ивоном и десятком других воинов. Был Лавр высок, плечист, спокоен — во всем сказывался настоящий вождь. Фалей знал императора Максимина, консулов, трибунов, сенаторов — Добромил занял бы среди них почётное место.

Воеводе принесли седло, остальные расположились, как кому удобно. Пленные ждали, что скажет воевода, какую участь уготовили им россы.

— Скажи, ромей, зачем ты напал на нас? — заговорил воевода, перемежая италийские слова с росскими.

— А зачем ты напал на Ольвию? — вопросом на вопрос ответил Фалей. — Твоя земля — там, а земля эллинов — там!

В глазах воеводы засветилась улыбка: молодой ромей смел не только в битве, но и сейчас, в полной власти россов.

— Твой вопрос уместен, ромей. Россы не воюют с Ольвией, а ведут торг. Мы возим эллинам хлеб, пушнину, мёд, воск, а у них покупаем, что нужно нам. Мы и в этот раз ехали торговать, хотя и не так, как всегда. Степняки захватили росских женщин и продали эллинам, а мы надеялись обменять пленниц на товар, но эллины отказали нам. Тогда мы захватили их женщин, чтобы обменять на своих, но было уже поздно: славянок увезли на кораблях. Нам не оставалось ничего другого, как возвращаться назад. Вот как мы напали на Ольвию. Теперь отвечай ты.

— Я напал на вас по той же причине, по какой вы напали на Ольвию: я пытался отбить у вас эллинских женщин.

Фалею пришло в голову, что ни один ромейский военачальник не спросил бы у побежденного врага, почему тот напал на ромеев. Без того ясно: напал — значит, хотел победить, захватить добычу, стремился к власти и славе. Но в беседе с росским воеводой эта привычная логика показалась Фалею слишком примитивной.

Россы переглянулись, а воевода спросил:

— Как поступают ромеи со своими пленными?

— Обращают в рабов.

— У нас нет рабов — в них нет надобности. Всё, что нужно, мы делаем сами. Что ты делал бы, ромей, если бы мы дали тебе свободу?

— Искал бы свою сестру Асту. Она у вас.

— А когда нашёл бы?

— Этого я не знаю — Асты со мной нет.

Воевода помолчал, потом распорядился:

— Ивон, пройди с ним по лагерю и покажи ему пленных женщин.

— А что станет с другими ромеями?

— Это не твоя забота, Меченый! С ними поступят так же, как поступлю с тобой я.

Встал молодой росс, рослый, плечистый, похожий на воеводу, тряхнул вихрами, поправил висящий на боку меч.

— Идём!

Обоз был длинный, и они долго шли мимо костров. Потом Фалей увидел группу эллинок и заговорил с ними. От них он узнал, где сестра, и вскоре нашёл её. Увидев брата, Аста с рыданиями бросилась к нему на грудь.

Ивон сказал им:

— Идите за мной!

Он привёл их к большой крытой повозке.

— Твоя сестра будет здесь, и ты с ней!

Он объяснил это больше жестами, чем словами, и отошёл к костру, горевшему около повозки. Фалей и Аста торопливо заговорили между собой. Дав им выговориться, Ивон позвал их к костру, предложил им мясо и хлеб.