Ростерия (СИ)

Тёплая гостиничная комнатка, рассчитанная на одного человека, погружена в предрассветную темень, хотя солнце давно поднялось над горизонтом — пожелтевшие от времени окна были закрыты, а любому проникновению света препятствовали цветные расписные ставни. Обустроено помещение в меру аскетично: широкая кровать с сиреневым постельным бельём; низкая тумба рядом и серебряный подсвечник на ней, тщательно отмытый от воска; большой старый немеханический камин, за оградой которого чернел уголь. Сразу становилось ясно, что спаленка предназначена более для ночного отдыха, чем для постоянного обитания. Блондинка лежала на заправленной постели, в домашних туфлях, белом ажурном платьице с кружевами на подоле и декольте и с воздушными рукавами. Она второй час не меняла позы, уставившись в потолок и считая мелкие трещинки: один, два… Всё тело затекло, требовало малейшего движения, но Заболоцкая стойко держалась. Она надеялась, что родители, случайно ли, специально, заглянув в спальню и увидев столь выразительный укор совести, вмиг сгорят от стыда. Ещё девочка едва терпела, чтобы не начать колотить ногами и руками по кровати и не завизжать от злости и обиды, потому что вся ярость без остатка должна или излиться на родственников, или помочь придумать план освобождения. И Елизавета, дабы достичь обеих целей одновременно, сосредоточенно вспоминала, а вспомнить было что: её вчерашний длинный монолог, никем не прерываемый, поначалу бессвязный, но всё более чувственный по мере продвижения и погружения в историю. Девушка, как на допросе, выдала то, чего раньше не осмеливалась рассказать родным: и про давнее знакомство с ребятами, которых поначалу она приняла за злоумышленников (как выяснилось, не без оснований). И про двойственное впечатление, произведённое ими. Ведь на это и повелась девочка, именно поэтому и стала общаться с загадочной троицей что-то скрывающих подростков, вечно появляющихся без предупреждения, вырастающих, словно из-под земли, и так же таинственно исчезающих, оставляющих на прощание только зыбучий провал в памяти. И про развитие с ними отношений, первые недели продвигающееся со скрипом, но потом всё больше ускоряющимся под непонятным напором прилипчивого Димы, действующего с какой-то целью, умудрявшегося без устали трепать языком, вызнавая всё о собеседнице, но ничего толком не рассказывая о себе. И про Митькины загадки да тайны, где одной из самых запоминающихся являлась так и не разгаданная головоломка о способе проникновения в имение Заболоцких, попытка разобраться в которой и привела Лизавету к ещё более ветвистой истории с подземными ходами. И про её, Лизину, исследовательскую деятельность, так печально закончившуюся ограблением, ссорой, подозрением в причастности ребят, оказавшемся абсолютно пустым, последующий суд, раскрывший новые подробности, прояснивший всё и запутавший одновременно… Юганские Скверные тоннели, слежка в школе, гигантский наплыв учеников, подозрительный из-за полной незаинтересованности в предыдущие сотню лет, и безумец на августовской ярмарке, послуживший катализатором для начала мыслительного процесса, тоже случайно сорвались с языка. В общем, после разговора дворянка ощущала неведомую доселе опустошённость. И успокоение. Но реакция матери и отца вновь заставила насторожиться девочку. Нет, мама не стала, как всегда, ужасаться и впадать в истерику, папа не начал делать дочери ошеломлённые и обвиняющие жесты. Родители только переглянулись. Очень быстро, так, что определить выражений их лиц в тот момент представлялось невозможным. Затем со снисходительностью посмотрели на сестёр, ибо Саша немо поддерживала Лизавету. Олеся ласково потрепала обеих по волосам, отчего блондинка окончательно растерялась. Разве не должен был вечер закончиться скандалом на почве, якобы, недоверия или хотя бы серьёзной озабоченностью всей семьи? Или старшие Заболоцкие и не слушали вовсе чистосердечные излияния? Наверное, именно этот вариант самый реалистичный, потому что девушка, по собственному мнению, привела неоспоримые аргументы в защиту теории. Почему же они молчат?!

— Милая, — ласково («Ласково?» — изумилась блондинка) сказала мать, — не хочу тебя обижать, но, боюсь, этот ужас — только у тебя в голове.

— Что? — отказывалась верить собственному слуху. Неужели её слова, такие убедительные, не принесли никакого результата? Папа стоял напротив и изредка кивал, а Саня… Она как будто растворилась, отошла на второй план.

— Мама права, принцесса. Мы уже давно начали замечать странности, творившиеся с тобой. Заговоры, иллюзии слежки, сочувствия — всё! лишь твои домыслы и фантазия.

Девушка переводила шокированный взгляд с одного родителя на другого. Они шутят, или так близоруки, или…

— Но я же слышала многое, что точно нельзя истолковать двояко — прямым текстом неизвестные выражали свои намерения! И осведомители нашли под землёй множество доказательств. А мои новые однокурсники? Отчего вдруг подобный всплеск нездорового ажиотажа? А странные совпадения, особенно частые в последнее время?

Чета Заболоцких прервала девочку.