Ростерия (СИ)

— Чтобы вечером нанести как можно больший убыток Лихоборовому столу.

Напрягшаяся было девушка хихикнула, а Олеся не выдержала.

— Может, прекратишь уже, а? Сам ведь себя накручиваешь.

Папа насупился, и тут в столовой снова показалась Саня, немного бледнее обычного. Она села обратно на своё место рядом с Елизаветой и как-то вяло начала ковыряться вилкой в тарелке, хотя была известной сладкоежкой, так же, как и сестра.

— Что-то случилось? — нетерпеливо спросила мать, неприязненно посмотрев на дворецких и отослав их резким движением руки.

— Ничего, я просто подумала, что, может, было бы лучше, если бы вы пошли на приём… Без меня.

— Что? Почему? — первая вскинулась блондинка. Провести всю вторую половину дня за столом с чопорно-учтивыми гостями и хозяевами — нет уж, увольте!

— В приглашении упомянуты четверо членов семьи Заболоцких, то есть, все мы, — нахмурилась мама, — и это будет крайне неучтиво с нашей стороны…

Кажется, папа очень хотел сказать какую-нибудь колкость, всё также связанную с будущей поездкой, но, недавно осаждённый, решил промолчать.

— Я знаю, но боюсь, как бы не вышло ещё более неучтиво, уже с моей стороны, — сказала девочка. Она выглядела очень расстроенной и, судя по всему, по прежнему мечтала о бале, но уже приготовилась к тому, что останется дома, одна, в то время как остальные её родственники отправятся развлекаться на званый ужин к ни много ни мало всеобщим знаменитостям. Низко склонённое завешенное волосами личико Саши, пока ей в голову приходили подобные мысли, стало настолько грустным и жалобным, что Лизавете ложка мёда поперёк горла встала, и пришлось отодвинуть от себя недоеденный завтрак. Получилось слишком демонстративно, и Олеся, без того уже на взводе, взорвалась.

— Зачем вы мне эти спектакли устраиваете?! Думаете, у меня терпение бесконечное? Не хотите все трое есть, пожалуйста, не надо, но надеюсь, к вечеру вы придёте в себя и не станете меня позорить! — в следующую секунду она тоже оттолкнула своё блюдо. Саня приняла вид ещё более несчастный, но подняла лицо на родителей и уверенным голосом припечатала их:

— Я не поеду. Просто не могу. У меня, скорее всего, опять это приключение началось, — и приложила руку к животу.

Олеся застонала и потёрла в изнеможении глаза.

— Снова обострение?

Кивок головой в ответ.

— Лекарство пила?

На этот раз отрицательное качание туда-сюда.

— Тогда иди пей!

Девочка быстро прошмыгнула в соседнюю комнату. Надежда на то, что снадобье поможет и Саня будет способна отправиться с родными, очень мала; в конце концов, не в первый раз. Да и лекари рекомендовали «пережидать» спазмы, отлёживаясь в тёплой постели. Ох, ничего не меняется…

— Похоже, Сашу действительно придётся оставить дома, — вздохнул отец, и мама, как ни странно, согласно взяла его за руку.

— Значит, мы всё равно поедем? Опять? — подняла брови Лизавета.

— А что ты ещё предлагаешь? У нас нет выбора, приглашение Олега, особенно нынешнего Олега-приближённого, — настоятельная рекомендация, которую не следует нарушать. Он явно собирается осветить что-то важное, возможно, свой дар. К тому же, такие сплетни пойдут…

— Это будет очень некрасиво со стороны Лихоборовых, распускать про нас сплетни, — заметила девушка.

— Конечно. Они и не будут, ибо такой поступок грозил бы ещё бОльшим количеством слухов, но теперь уже о них самих… — на этом моменте Николай довольно хмыкнул. — Но можешь не сомневаться, на сегодняшнем приёме болтунов со злыми языками соберётся бесчи-и-и-исленное множество! — прозвучал весь этот монолог весьма устрашающе. А Лиза задумалась: надо же, как всё непросто… Блондинка неожиданно усмехнулась — ей вспомнились Санькины любимые слова «как же сложно жить эту жизнь». Саша тогда совсем маленькая была, да и Елизавета не особо старше. От мыслей Заболоцкую спас дребезжащий звон маленького золотого колокольчика в материных руках. Оказалось, родители уже встали из-за стола, а спустя секунду в дверях появилась Лариса Дмитриевна — новая кухарка, молодая женщина самой обычной незапоминающейся наружности, но с весёлыми яркими глазами.

— Мы закончили, убери, будь добра, — показала на оставшуюся еду и грязную посуду Олеся и окинула взглядом старшую дочь, выходи, мол.