Ростерия (СИ)

— Но ты же обещала! — девушке очень хотелось узнать как можно больше об их соседе, ведь, судя по папиному поведению и рассказам одного её знакомого, он очень необычная, если не эпатажная личность. Граф Дракула новейшего времени.

Олеся рассерженно вздохнула.

— А ты разве не помнишь? Наверное, совсем маленькая была… Твой отец и Олег Ярославович раньше соперничали за звание фаворита.

— Да? И что? — с замиранием сердца поторопила Елизавета.

— А сама не догадываешься? Чуть больше года назад, после Выборов, Семья Лихоборовых была облагодетельствована. Говорят, Олег оказал какую-то большую услугу нашему королю.

— Да, он раскрыл заговор против правительства.

Олеся от неожиданности коротко взвизгнула и подпрыгнула, как только она умела это делать, услышав совсем рядом голос мужа, а девочка беззастенчиво принялась разглядывать его.

— Значит, когда я была совсем ребёнком, в нашей стране назревала революция? — спросила Лизавета с восторгом, свойственным всем активным подросткам, осознающим, что и на их коротком веку творилось что-то интересное и романтичное.

Николай ухмыльнулся.

— Пойдём, — он подтолкнул женщин в сторону особняка, на который девушка до этого и не обращала внимания, — нас уже заждались.

— Нет, вы только посмотрите на это! — возмутилась Олеся, очень внимательно рассмотрев поместье Лихоборовых. — Думают, что им отныне всё можно и прощается!

— А я-то ждал, когда ты поймёшь, о чём я говорю, — ухмыльнулся отец.

— А в чём, собственно, дело? — вмешалась Лизавета.

— Совсем не ценят того, чем нас одаряет Земля, — поцокал языком Николай. Голова девочки безостановочно крутилась, поворачиваясь то к одному, то к другому родителю. — И это-то странно, ведь именно им достался самый ценный дар…

— Ничего странного в этом нет, — отрезала мать, — они получили, что хотели, и ради чего, клянусь вам, на коленках без стеснения ползали, и сразу же встали, с коленей-то, отряхнулись, маску раболепную сняли… А что? Сила теперь их по праву, не отнимешь!

— Не думал я, что такое скажу, но, дорогая, постарайся быть повежливее с ними, в конце концов, они здесь хозяева…

— Хмммм… Однако! Готова поспорить, — мама проигнорировала последнюю реплику мужа, — что до того, как стать частью королевского двора, они себе такого не позволяли.

— Конечно, — согласился папа. — Ни разу. Все их дворцы и дома были построены по оптимальному плану, разработанному ещё твоим прапрапрадедом, Якобом.

— Да что случилось? — рассердилась Лизавета, не понимающая больше половины диалога и удивлённая столь резкой сменой материного настроя.

— А ты не видишь? — удивлённо повернулся Николай к дочери и показал ей на распластавшийся перед ними особняк. Да, он совсем не был похож на другие, в том числе и их, поместья; в отличие от тянущихся вверх, расширяющихся к крыше домов, что старались занять как можно меньше места на земле, чтобы не травмировать лишний росточек, это плоское, огромное по площади здание, развалилось на почве, впиваясь в неё своим тяжёлым фундаментом, погребая под собой миллионы тонких, жаждущих света травинок. Даже цвет замка был какой-то не такой, не живой — чёрно-серый.

— Поняла? Как тебе такое? — удовлетворённо спросил папа.

— Это, конечно, не очень хорошо, но ничего ужасного и стоящего таких переживаний я не вижу, — с деланым пренебрежением пожала плечами та, просто потому, что любила спорить и не собиралась полностью разделять родительское мнение, как-то раз в детстве услышав, что у каждой личности точка зрения должна быть своя.

— Ничего ужасного? — ахнула мама. — Да ведь это же личное оскорбление!

— Кому? Земле? — фыркнула девушка.

— Нет, нам. Не знаю, чем ты нас слушала, но, видишь ли, девяносто девять процентов всех особняков построено по гениальной схеме, благодаря которой количество травмированной почвы сводится к минимуму. Данный проект был разработан, а после рассмотрен и с почестями принят и утверждён самим королём ещё в сто двадцатом году, а изобретателем этого самого проекта…

— …Является твой давний предок, великий архитектор, Якоб Никитич.

— А наш дорогой Олег Ярославович отказался от, можно сказать, нашего плана именно тогда, когда решил пригласить нас.