Ростов-папа. История преступности Юга России

Перечень включал таких спецов, как Абрам-Хаим, Лейзор и Мошек Зильберштейны, Мордух Кац, Абрам Гордон, Аполлинарий Здановский, Орент и Казимир Лышкевичи, Хаим Лапидус, Иван Голер, Михаил Ганичев, Казимир Веселовский, Ицек Кустов, Петр Новаковский, Берко-Герасимов Каплан, Копель Размарин, Якуб Ролянд, Константин Томашевский, Василий Журонский, Абрам Целендер, Роман Заблоцкий, Иван Зелинский, Казимир-Владыслав Яблонский, Израиль Гольдфейн и др. Обилие семитских фамилий неслучайно. Просто в те времена среди еврейского населения в «черте оседлости» было немало прекрасных слесарей. Откуда рукой подать до прекрасного медвежатника.

Казалось бы, доводы Иванова звучали убедительно, но, увы, не совсем. И по объективным, и по субъективным причинам. Подробности ограбления Харьковского банка в прессе мало освещались. О них стало широко известно лишь из 1-го тома воспоминаний Кошко, которые вышли в Париже только в 1926 году, за два года до смерти великого сыщика. Старое сыскное отделение Ростова было разогнано, а новые сотрудники слишком слабо разбирались в розыске и могли вообще не знать о том деле.

Следует учесть и субъективные детали. После развала царской юстиции в Белой России на службу в Ростове вернули тех же Георгия Мову, Дмитрия Стадникова, Владимира Юргенса и ряд других полицейских чинов (Курнатовский и Кошко служили в белом Киеве и Крыму, соответственно). Однако о полковнике Иванове никто и не вспомнил. Не исключено, что древняя ведомственная неприязнь между различными службами сыграла свою негативную роль, и мнение опытного полицейского просто игнорировали из-за старых разногласий. К примеру, из-за расследования громкого дела об ограблении 10 марта 1914 года почтово-телеграфной конторы в Новочеркасске на 100 тысяч рублей. Дело вел следователь Мова. По его версии, действовали гастролеры из Ростова. Полковник Иванов не соглашался. В итоге выяснилось, что ночной налет — это инсценировка самих проворовавшихся почтовых служащих, которые были впоследствии арестованы. Вряд ли Мова забыл это свое фиаско.

В любом случае, версия полковника Иванова следственную группу не заинтересовала, а суперограбление так и осталось нераскрытым вплоть до разгрома Белого движения. Ни преступников, ни ценностей, ни камней.

Мы же попробуем проследить варшавский след в этом громком ограблении. Для этого вновь обратимся к мемуарам Аркадия Кошко. Осенью 1918 года он вынужден был спасаться от ареста едва ли не в одном пиджаке, убегая по фальшивым документам в гетманский Киев. Пережил там несколько смен власти, и как-то на Крещатике нос к носу столкнулся с самими ясновельможными панами Квятковским и Горошеком.

Эту встречу Аркадий Францевич тоже описал в своих записках.

«Квятковский, видя мое смущение, сказал:

— Успокойтесь, пане Кошко, зла против вас не имеем и одинаково с вами ненавидим большевиков.

Затем, взглянув на мое потертое платье, участливо предложили:

— Быть может, вы нуждаетесь в деньгах? Так, пожалуйста, я вам одолжу!

На мой отрицательный ответ он, улыбнувшись, заметил:

— Вы, быть может, думаете, что деньги ворованные? Нет, мы теперь это бросили и занимаемся честной коммерцией!»

Поверил ему сыщик или нет, неизвестно, а нас терзают сомнения. С чего бы это в столь смутное время, при полной деградации сыскной работы, профессиональным взломщикам заниматься честной коммерцией? Тут бы и развернуться их мощному таланту! Коль скоро в криминал тогда шли и аристократы, и профессиональные офицеры, и интеллигенция, не говоря уже про обычный народ-богоносец, ранее свято чтивший Закон и порядок.

Не верится в это. Скорее уж можно предположить, что их «коммерция» охватывала Ростов. Где в это время проживали шестеро остальных варшавских мастеров отмычки под бдительным надзором пана Сандаевского, а также тот таинственный девятый, личность которого так и не удалось установить после ограбления в Харькове.

В подтверждение этой версии можно привести несколько разрозненных криминальных фактов. Летом 1919 года в Таганроге, при попытке нелегально сбыть драгоценные камни, задержан некий артист Нового театра миниатюр Клеменс Бахенкевич. При обыске у него обнаружили бриллианты, опознанные свидетелями как те, что были похищены из банковского бронированного сейфа. На допросе Бахенкевич утверждал, что камушки получил от своих двоюродных братьев. Каких именно, не назвал, но случайно проговорился, что те арендовали банковские ячейки в Ростове еще с 1917 года.

Однако времена были суровые, еще не закончилась Гражданская война, поэтому господину артисту недолго пришлось играть свою роль. Сквозь выбитые зубы он выплюнул фамилию «брата» — Людвиг-Мариан Буйвен. 21 августа его тихо взяли в Ростове. Это был варшавский мещанин сорока лет, с солидным уголовным стажем и опытом взломщика, который пропал из поля зрения полиции несколько лет назад. Тот самый, девятый.