Рота, подъем!

Вечером офицеры стреляли из небольшого пулемета Калашникова, калибра пять сорок пять. Это оружие очень напоминало известный во всем мире автомат Калашникова, но имело куда более увесистый приклад и ножки, не считая более вместительного магазина. Мои инструктажи не требовались. Гераничев обеспечение всей точки взял на себя, может, от желания прогнуться перед старшими офицерами, а, может быть, от скуки. От нечего делать я побрел на место стрельбы бронетранспортеров. Тяжелые машины лупили из крупнокалиберных пулеметов, сокращенно именуемых КПВТ, и спаренного станкового пулемета. Слушатели менялись, но наводчик оператор постоянно оставался внутри. Я поднялся на вышку.

– Привет, сержант. Как дела? – приветствовал меня офицер роты бэтээрщиков.

– Нормально, товарищ старший лейтенант. Посмотреть можно?

– А снизу не видно?

– Только бэтэры, а я дембель высматриваю.

– Приказа еще не было?

– Я не видел. Меня Гераничев за собой как оруженосца таскает.

Влюбился, наверное.

Старлей расхохотался и, утирая слезы, скомандовал в микрофон:

– Смена готовьсь. Пли!

Я стоял и смотрел на улетающие в ночь огоньки. Канонада завораживает совсем не меньше, чем горящий огонь или текущая вода.

Писавший про воду, наверное, никогда не видел боя с перекрещивающейся стрельбой, взрывами и осветительными ракетами. В этом есть своя страшная прелесть. Страшная гармония войны. Не зря ведь женщины так любят военных. Бог войны Марс был статен, красив лицом и телом, и, сталкивая мужчин в боях, оставлял женщинам только героев, то есть сумевших выжить сильнейших особей мужского пола.

Стрельба прекратилась.

– Вроде последние. Можно и домой, – сам себе сказал старлей.

– Товарищ старший лейтенант, а можно мне?

– Чего тебе?

– Пострелять.

– Не настрелялся что ли? Маленький? Ты ведь БМПист, а не бэтерщик?

– Ну и что?

– Тут "сетка" другая и вообще…

– Не пускай его. Нефиг, – в дверях стоял Гераничев.

– Пожалуйста, товарищ старший лейтенант, – не обращая на него внимания, с болью в голосе попросил я. – Два года из всего чего угодно палил, а вот с бэтээра…

– Стегнеев, – крикнул старлей в микрофон. – Дай еще ленту. Бегом!

– и подмигнул мне. – Ну, дуй в крайний бэтээр.

Я выбежал из стеклянной комнаты вышки и буквально скатился по лестнице вниз. Около восьмидесятого БТРа стоял солдат. Его лицо было в гари и копоти, взгляд, уже ничего не выражающий, устало смотрел на меня. Шлемофон с качающимся кабелем связи свисал на груди.

– Держи. Ты из бэтера когда-нибудь стрелял?

– Неа.

– Ладно. Полезли вместе.

Мы забрались в душный корпус бронетранспортера, и Стегнеев сам загнал ленту в пулемет.

– Знаешь, как заряжается КПВТ? – спросил он меня.

– Тросом?

– Точно, – солдат уперся ногой в потолок и резко дернул на себя железный короткий тросик. – Не получилось. Попробуем еще раз.

Второй раз был удачнее. Раздался громкий щелчок, и лента дернулась.

– Сетка чем отличается от БМПэшной?

– Почти ничем. Целишься, как всегда. Перекрестье твое. Только возьми поправку на одну метку влево – ветер сильный.

Я прижал лоб в шлемофоне и прицелился. Мишень осветилась белым огоньком. Я нажал на гашетку, и мишень потухла. Тут же чуть ближе зажегся желтый огонек. Стрельба из бронетранспортера мало чем отличалась от стрельбы из боевой машины пехоты: правая рука – крупное оружие, левая – более мелкое. Я нажал левой рукой, и лампочка погасла.

– Ты по мишеням бей, а не по лампочкам, – раздалось у меня в наушниках. – Тут оператор бесится, говорит, что ты ему все лампы порешишь. Возьми чуток выше.

Я стрелял по мишеням, пока не закончились все патроны.

– Я ленты сам уберу, – сказал мне наводчик, когда я оторвался от прицела. – Будь здоров.

– Спасибо, зема.

– Не за что.

Я вылез из бронетранспортера. На моей улыбающейся роже было написано, что большего аттракциона мне и не надо было. Старлей уже стоял около вышки.

– Ну, ты даешь. Если бы знал – давно бы тебя к себе перевел. У меня никто даже из дембелей так не стреляет.

– Спасибо, товарищ старший лейтенант.

– Я Гераничеву скажу…

– Лучше не надо ему ничего говорить. Мне легче жить будет.

– Ну, как хочешь. Он на пулеметную точку ушел.

– Ага. Спасибо, товарищ старший лейтенант. Я пошел.

– Будь здоров.

Я козырнул старлей, отошел от бэтерщиков и направился к месту стоянки машин. Вместе со мной к грузовику подошел Гераничев, злой, как собака.

– Ну, как они это сделали? Как?

– Что случилось, товарищ старший лейтенант?

– Пулемет как смогли сломать? Это же не штык-нож, и даже не автомат. Это пулемет!!!

– А что сломали-то?

– Затворную раму.

– В месте стыка?

– Если бы. В середине задней части. Как ее можно сломать, там же сплав, который… Придурки.

– Кто? Старшие офицеры советской армии придурки? Ну, товарищ лейтенант…

– Да иди ты, знаешь куда? Кто отвечать будет? Я?

– Никто. Напишите рапорт, что во время учебных стрельб слушателями курсов была сломана затворная рана пулемета Калашникова.

Подпишите у комполка и сдадите на склад. Получим новую.

– Ты только кэпа сюда не впутывай, ладно?

– Ну, как знаете. Мое дело предложить. Можете сами купить, если знаете, где. Я вчера в "стекляшке" был, там точно кончились.