Рота Шарпа

- Я кладу ребенка, да, мамочка, кладу ребенка. Обадия никогда не хотел обидеть ребенка, - байонет пошел вверх, кивер придвинулся чуть ближе, потом Хэйсквилл, все еще рыдая, положил ребенка на кровать и быстрее пули повернулся, чтобы схватить кивер.

- Ах ты ублюдок! – Харпер отдернул кивер и ударил Хэйсквилла кулаком в челюсть. Тереза быстро убедилась, что с ребенком все в порядке, и повернулась, уже с винтовкой в руке, курок почти взведен. Шарп сделал выпад, но Хэйсквилла отбросило ударом, и клинок прошел мимо. Хэйсквилл упал, так и не добравшись до кивера, но потянулся за ним снова. Выстрелила винтовка, до цели было меньше ярда, но он все равно тянулся к киверу. Харпер ударил его снова, отбросив назад, и второй удар Шарпа пришелся мимо цели.

- Держите его! – заорал Харпер, бросив кивер за спину и пытаясь схватить Хэйсквилла. Тереза, не в силах поверить, что промахнулась из винтовки, метнула ее в сержанта. Перевернувшись в воздухе, винтовка задела прикладом руку Харпера, поэтому он смог дотянуться лишь до ранца Хэйсквилла, а не до него самого. Хэйсквилл заревел, ударил Харпера и дернул ранец на себя. Лямки порвались, и ранец остался в руке Харпера. Хэйсквилл поискал взглядом кивер – тот был далеко, где-то за Шарпом и его клинком. Хэйсквилл застонал от огорчения: мамочка пришла к нему всего несколько дней назад – а теперь он лишился ее. Мамочка, его мамочка, единственная на свете, кто любил его. Она послала своего брата спасти его от эшафота – а он снова ее потерял. Он опять застонал, потом, размахивая байонетом, метнулся к окну, разбив в щепки остатки ставни, и перекинул ногу через перила балкона. Трое рванулись к нему, но он изо всех сил замахал байонетом, перекинул вторую ногу и спрыгнул вниз.

- Стой! – закричал Харпер, не столько Хэйсквиллу, сколько Шарпу и Терезе, загородившим путь. Он оттолкнул их в сторону, сдернул с плеча семиствольное ружье, так и не понадобившееся в бреши, и приложил его к плечу. Хэйсквилл растянулся на мостовой, только теперь поднимаясь на ноги – в такую мишень Харпер просто не мог промазать. Губы его сами растянулись в усмешке, палец лег на курок, отдача саданула в плечо сильнее лягающегося мула, окно затянуло дымом. – Есть! Достал ублюдка!

С улицы раздался презрительный смешок. Когда Харпер, разгоняя дым руками, выскочил на балкон, он увидел вдали почти скрывшуюся в тени грузную фигуру. Топот шагов исчез за шумом и криками, доносившимися из города. Жив! Харпер покачал головой:

- Может, и правда, этого мерзавца нельзя убить!

- Во всяком случае, он так говорит, - уронил Шарп и отвернулся. Тереза улыбнулась и протянула ему маленький сверток. Слезы сами брызнули из глаз, хотя причины для них вроде бы не было. Он взял дочь на руки, обнял ее и поцеловал, слизнув капельку крови с горла. Малышка, дочь, Антония: ревущая, живая и его собственная.

Эпилог

Они поженились на следующий день. Священник, венчавший их, трясся от страха: в городе все еще случались грабежи, над крышами то и дело поднимались языки пламени, а на улицах слышались крики. Странная это была свадьба: хотя парни Шарпа, пришедшие помочь охранять дом, вышвырнули вон пьяниц, а Клейтон, Питерс и Гаттеридж с заряженными мушкетами встали на страже у ворот, по двору все еще стелился едкий дым, а сам Шарп ни слова не понял из церемонии. Рядом были Харпер и Хоган, причем оба, на взгляд Шарпа, выглядели счастливыми идиотами: сержант аж подпрыгнул от удовольствия, когда Шарп сообщил ему, что они с Терезой собираются пожениться. Харпер даже похлопал Шарпа по спине, как будто они были в одном звании, и заверил, что они с Изабеллой очень рады за них.

- Изабелла?

- Та малышка, сэр.

- Она еще здесь? – Шарп потер спину: по ней как будто выстрелили из французского четырехфунтовика.

Харпер покраснел:

- Я думал, может, она захочет остаться со мной, самую малость, понимаете? Если не возражаете, сэр.

- Возражаю? С чего бы мне возражать? Но как, черт возьми, ты сам узнаешь, чего она хочет? Ты же не говоришь по-испански, а она – по-английски.

- В таких вещах мужчина должен сам понимать, - таинственно сказал Харпер, как будто Шарпу это было недоступно. Потом он улыбнулся: - Но я рад, что вы делаете правильную вещь, сэр, да, очень правильную.

Шарп расхохотался:

- Да кто ты, черт возьми, такой, чтобы говорить мне, что правильно?

Харпер пожал плечами:

- Я истинно верую, да. Вам нужно воспитывать малышку в лоне католической веры.

- Я не собираюсь ее воспитывать.

- Ага, точно. Это женская работа, что правда, то правда.

- Я не это имел в виду.