Рота стрелка Шарпа

Бадахос. Шарп побывал там после Талаверы и до того, как испанская армия позорно сдала город французам. Сьюдад-Родриго велик, но он мал в сравнении с Бадахосом; заснеженные стены кажутся огромными, но далеко им до бастионов Бадахоса.

Мысли Ричарда Шарпа устремились к югу вместе с пороховым дымом, плывущим над Сьюдад-Родриго, – к югу, где громадная крепость отбрасывает мрачную тень на холодные воды Гвадианы. Бадахос. Дважды британцы безуспешно пытались отбить его у французов. Вскоре предстоит третья попытка.

Шарп пошел вниз по склону холма, туда, где ждала его рота. Разумеется, может случиться чудо – гарнизон Бадахоса заболеет лихорадкой, взорвется пороховой погреб или закончится война, но Шарп понимал: все это напрасные мечты на холодном ветру. Он думал о капитанском патенте, о своем назначении, и хотя верил, что полковник Лоуфорд не отнимет у него роту, тем не менее сомневался: может, все-таки надо было записаться в «Отчаянную надежду»? Он бы наверняка стал капитаном, если бы первым ворвался в обороняемую противником брешь. Он бы прошел испытание страхом; он бы преодолел этот страх.

Но он не вызвался. И если не сможет доказать свою смелость в Сьюдад-Родриго, как много раз доказывал прежде, значит придется доказывать позже.

В Бадахосе.

Глава вторая

Приказы пришли вечером и никого не удивили, просто батальоны начали тихо готовиться. Солдаты точили и смазывали штыки, офицеры проверяли и перепроверяли ружья, а осадная артиллерия все так же палила по французским укреплениям в надежде сбить с лафетов невидимые пушки. Серый дым плыл над батареей и поднимался к низким тяжелым тучам цвета мокрого пороха.

Шарпу задачу поставил Хоган. Пехотной роте предстояло вместе с саперами направиться к самой большой бреши. Солдаты принесут мешки с сеном и сбросят их с отвесной стены рва; получится огромная подушка, на которую смогут безопасно спрыгнуть «Отчаянная надежда» и атакующие батальоны. Шарп следил за тем, как его люди спускаются в траншею, каждый со здоровенным мешком. Сержант Харпер опустил на землю свой, сел на него, примял поудобнее и улегся.

– Лучше всякой перины, сэр.

Почти каждый третий в войсках Веллингтона был выходцем из Ирландии. Харпер – неунывающий здоровяк шести футов четырех дюймов ростом – давно не находил странным, что воюет в чужой армии. Он завербовался в Донеголе, чтобы не умереть с голоду, и сохранил память о родной стране, любовь к ее вере и пламенную гордость за ее древних героев-воителей. Он сражался не за Англию и уж тем более не за Южный Эссекский полк, а за себя и за Шарпа. Шарп был его командиром, стрелком, как и он, и другом, насколько возможна дружба между сержантом и капитаном. Харпер гордился званием солдата, пусть и во вражеской армии, поскольку людям свойственно гордиться тем, что они хорошо умеют делать. Он не исключал, что когда-нибудь станет сражаться за Ирландию, хоть и не представлял себе, как такое возможно, ведь страна разгромлена и растоптана, очаги сопротивления уничтожены. Но сказать по правде, такие мысли не особенно его занимали. Сейчас он в Испании, его работа – муштровать и дисциплинировать, ободрять и умасливать роту легкой пехоты Южного Эссекского. С этим он справлялся великолепно.

Шарп кивнул на мешок:

– Там небось полно блох.

– Да, сэр, наверняка. – Харпер ухмыльнулся. – Но на мне уже нет места для новых насекомых.

Все в армии были вшивыми и блохастыми, однако настолько к этому притерпелись, что даже не замечали. Завтра в Сьюдад-Родриго можно будет раздеться, выкурить дымом паразитов из одежды, прогладить швы горячим утюгом, чтобы убить гнид. Но то завтра.

– Где лейтенант?

– Болеет, сэр.

– Пьян?

Харпер нахмурился:

– Это не мне говорить, сэр.

Что означало: лейтенант Гарольд Прайс пьян в стельку.

– Он протрезвеет?

– Как всегда.

Лейтенант Прайс был в роте новичком. Карточные долги и скандальные беременности у местных девушек убедили его отца, непьющего и набожного гэмпширского судостроителя, что юному Прайсу самое место в армии. Отец купил повесе патент прапорщика, а четырьмя годами позже заплатил четыреста пятьдесят фунтов за лейтенантский чин. Он так охотно расстался с этой суммой потому, что лейтенантская вакансия открывалась в Южном Эссекском полку, воюющем за границей, а почтенный судостроитель мечтал спровадить младшего сына подальше.

Роберт Ноулз, прежний лейтенант Шарпа, оставил полк: купил себе капитанскую должность в бригаде фузилеров, освободив вакансию, которую затем занял Прайс. Шарпу замена поначалу не понравилась. Он спросил Прайса, почему тот, сын судостроителя, не пошел на флот.

– Из-за морской болезни. Не могу устоять на ногах.

– Вы и на суше не можете.

Прайс понял не сразу, а когда понял, его круглое, добродушное, обманчиво невинное лицо расплылось в улыбке.

– Так точно, сэр. Шутите. И все же, сэр, на суше, если вы меня понимаете, под ногами всегда что-то твердое. Я хочу сказать, свалившись, ты хоть знаешь, что это хмель, а не чертова качка.