Рота стрелка Шарпа

Обороняющиеся позволили «Надежде» добраться до разрушенной стены – и пустили в ход заготовленные сюрпризы. Прогремели два взрыва: уши заложило, земля задрожала, в бреши полыхнул огонь. Шарп сморгнул. Рев «ура!» прорезали вопли боли и свист картечи, и Шарп увидел: французы поставили две пушки в нишах, скрытых в стене по обе стороны бреши, и теперь открыли огонь по атакующим. Это были не маленькие полевые пушки, а огромные крепостные; пламя из жерл било на всю стофутовую ширину пролома.

Голова колонны – «Отчаянная надежда» – исчезла, обратилась в ничто под шквалом пламени и картечи, который разнес верхнюю половину каменной осыпи словно играючи. Рев стал тише, сменился паническими возгласами, и колонна отступила – не из-за пушек, а из-за новой опасности.

По окутанной дымом осыпи зазмеился огонь, ветвящиеся молнии бежали по опаленным камням к начиненным порохом ямам. Взрыв разрушил основание склона, люди и камни взлетели на воздух. Первая атака была отбита. Мясорубка заработала.

Рев не утихал: солдаты Коннахтского и Ноттингемширского полков возвращались в брешь по изуродованным телам товарищей, мимо черных дымящихся воронок, оставшихся на месте подкопов. Французы выкрикивали оскорбления, обзывали британцев бабами и слабаками. Вслед за оскорблениями снова полетели горящие вязанки, бревна, камни – они катились по склону, сталкивали солдат обратно к залитому кровью началу осыпи. В стенных нишах перезарядили пушки, чтобы встретить следующие цели, и те появились: они карабкались по окровавленному склону, пока вновь не грянул гром и мириады картечин не смели атакующих.

Атака захлебнулась в крови, но наступление продолжалось. Во рву под брешью толпились два батальона, они снова лезли вверх в безумной горячке штурма.

Лоуфорд сжал Шарпу локоть, наклонился к самому уху:

– Чертовы пушки!

– Знаю!

Орудия снова выстрелили – было очевидно, что мимо них не пройти. И что британской осадной артиллерии их не достать в глубине толстой, низкой стены, разве что Веллингтон будет вести огонь еще неделю, пока не развалит всю куртину. В свете горящей соломы Шарп видел перед каждой пушкой глубокую траншею – препятствие для нападающих. Пока пушки стреляют, победы не будет.

Войска вновь карабкались, теперь уже медленней, чтобы не попасть под огонь орудий – и под гранаты, которые французы сбрасывали на склон. С каждой алой вспышкой нестройные ряды атакующих редели.

Шарп повернулся к Харперу:

– Зарядил?

Здоровенный сержант кивнул, ухмыльнулся и показал семиствольное ружье. Шарп улыбнулся в ответ:

– Может, присоединимся?

– Куда вы? – вскричал Лоуфорд.

Шарп указал на ближайшую сторону бреши:

– Хотим с пушкой разобраться. Вы не против?

Лоуфорд пожал плечами:

– Будьте осторожны!

Времени размышлять не было – только прыгать в ров и молиться, чтобы не подвернуть лодыжку. Шарп упал, неловко проехался по снегу, но большая рука ухватила его за шинель, поставила на ноги, и капитан с сержантом побежали по дну рва. Они спрыгнули с высоты двенадцать футов; впечатление было такое, будто упали на дно огромного котла, алхимического сосуда, в который сверху заливается пламя. Со склона катились зажигательные снаряды, ружья и пушки плевали огнем, он вспыхивал на живых и убитых во рву и подсвечивал низкие облака, плывущие на юг, к Бадахосу. Уцелеть можно было единственным способом – выкарабкавшись из котла наружу. Шарп и Харпер догнали движущихся солдат, но тут вновь заговорили пушки, и огненная картечь отбросила британцев назад.

Шарп засек время между выстрелами: французским канонирам требовалось на перезарядку около минуты. Он мысленно считал секунды, покуда они с Харпером проталкивались через толпу ирландцев к левой стороне бреши, к самому краю осыпи. Затем стрелков увлек поток людей, и Шарпу на мгновение показалось, что их вынесет на склон. Пушки снова выстрелили, передовые отхлынули, что-то мокрое ударило Шарпа по лицу. Теперь есть минута.

– Патрик!

Они спрыгнули в траншею возле бреши, ту самую, что защищала пушку. В ней было уже полно солдат, укрывшихся от картечи. Сейчас над их головой французы банят канал ствола и торопливо забивают в него огромные саржевые мешки с порохом, пока другие стоят наготове с черными мешками картечи. Шарп старался не думать о канонирах. Он взглянул на стену траншеи: высокая, выше человеческого роста. Затем уперся в нее спиной, сцепил ладони и кивнул сержанту. Харпер наступил тяжелым башмаком на руки Шарпа, взвел затвор и тоже кивнул. Шарп поднатужился, Харпер выпрямился – он весил не меньше бычка. Шарп скривился от натуги, и двое коннахтских рейнджеров, угадав его замысел, подскочили и взяли сержанта за ноги. Тяжесть исчезла. Харпер ухватился рукой за кромку стены, не обращая внимания на пули, которые плющились рядом с ним, перебросил ружье наверх и выстрелил навскидку.