Ротмистр

– Однако должен заметить, – проговорил Ревин, – что подобной выходки я не ожидал. Еще мне шаманских плясок в расположении не доставало… Медведей, цыган… Черт знает, что такое! Вынужден просить вас передать вашему коллеге, что подобное поведение недопустимо.

– Можете звать его Шалтый…

Вортош помолчал.

– Некоторые наши поступки могут показаться вам странными. Или даже нелепыми. Но поверьте, им существует вполне прагматическое объяснение. Боюсь накликать ваш гнев, но подобное действо Шалтый вынужден исполнять регулярно.

– Диву даюсь, – пробормотал Ревин и сделал попытку уйти, – что вы за человек?…

– Я вас прошу, Ревин, – Вортош удержал за локоть. – Прошу, требую! Верьте мне!

– Это очень трудно сделать.

Стук бубна оборвался. Некоторое время Шалтый стоял, глядя невидяще перед собой, покачивался, как тростина от ветра. И вдруг рухнул наземь словно подкошенный. Вортош бросился к нему, сел на колени, наклонился к самому лицу. Монгол говорил что-то, еле шевеля губами.

Ревин не стал дожидаться окончания странной сцены и отправился спать. Но даже не успел раздеться, как к нему в палатку без всякого предупреждения ворвался Вортош.

– Я, конечно, понимаю, что петербургские ученые народ занятой, – Ревин выразил свое неудовольствие, – но любезный Вортош, в следующий раз утрудитесь хотя бы деликатным покашливанием. А то ж могу пальнуть спросонья… Что стряслось?

Даже в неверном свете походной лампы бросались в глаза разительные перемены, произошедшие с ученым. На его лицо словно снизошла могильная тень.

– Господин, полковник, – неожиданно резким голосом объявил Вортош, – прикажите вашим людям седлать лошадей. Мы выступаем!

– Помилуйте! Что за вздор?

– Выполняйте!

– К чему такая спешка, объясните! Экспедиция пропала месяц назад. Что может значить одна ночь?

– Расхожее заблуждение считать, что прошедшее время как-то влияет на текущий момент.

Некоторое время Ревин и Вортош ломали друг друга взглядами.

– Хорошо, – сдался Ревин, – допустим ваши оккультные науки предписывают выступать немедля. Сочетание звезд, я не знаю, карма…

– Звезды не при чем, – перебил Вортош. – Дорога каждая минута. В том числе и эта, которую я потратил на спор с вами. Чего, к слову говоря, делать не должен.

– Простите меня, господин Вортош, – съязвил Ревин, – но исходя из элементарной математики, мы покроем большее расстояние, выступив засветло. Лошади отдохнувшие и пойдут хорошим ходом. Гнать их ночью – безумие. Они переломают себе ноги, а нам шеи. К тому же речь идет, – Ревин взглянул на брегет, – о четырех-пяти часах.

– Время имеет свойство течь по-разному. Этого элементарная математика не объясняет, но я легко докажу вам на примере, – дыхание Вортоша сбилось, на щеках заплясали желваки, вздулись жилы на шее. – Одно дело почивать с дамой на перине, – ученый глубокомысленно указал подбородком в сторону, где за матерчатой перегородкой жила Айва. – А другое… сидеть на колу! Я… Прошу вас, – добавил он спокойнее.

Собирались кубарем. Полусонные, с неразлипающимися глазами казаки, заплетаясь в постромках, седлали лошадей. Путали в темноте поклажу, бранились. Кто-то в суматохе пальнул из карабина, от чего с испугу подорвали кони.

Внешне Ревин оставался спокойным, на солдат не орал, оставляя это удовольствие Семидверному и десятникам. Остругивал прутик, сидя на деревянной колоде, да разглядывал насколько позволял свет костров нетерпеливо прогуливавшихся поодаль ученых, уже готовых к предстоящему маршу.

Шалтый напялил кольчужную безрукавку, сплетенную из двух слоев крохотных колечек. Лысое его темя прикрывала проклепанная кожаная шапка с острым верхом. К поясу шаман прицепил широченные крутоизогнутые ножны. Что за сабля покоилась в этих ножнах, Ревин боялся себе вообразить. По его представлениям она должна была больше походить на секиру. Вообще, если бы не добротного английского сукна серо-зеленый костюм и не револьвер в кобуре, Шалтый походил бы на монгольского воина средних веков. Или на шамана, что господам ученым виднее.

Коллега его ничем экстравагантным не отличался. Если не считать странного вида деревянного футляра, притороченного к седлу. Ревин также отметил на поясе Вортоша револьвер, и, не сдержавшись, позволил себе замечание.

– Судя по вашему воинственному виду, господа ученые, вы собрались в рукопашную?

– Предполагаю, что там, куда мы отправляемся, с мелкоскопом делать нечего, – парировал Вортош.

– Уж смею вас заверить! – усмехнулся Ревин. – Я забыл поинтересоваться, вы в седле-то сидите?

– Мы сидим в седле…

Мимо, не удостоив никого взглядом, прошествовала по-походному одетая Айва, ведя в поводу жеребца. Жеребец этот был оставлен пленнице распоряжением Ревина. То есть Айва имела разрешение забирать его из стойла, чистить, купать и прогуливаться верхом. Но на деле все обстояло не совсем так, это девушка не позволяла никому приблизиться к своему любимцу. Да и сам жеребец характером в хозяйку, норовил зарядить копытами да драл зубами почем зря. "Сатана башибузучья", ругали его казаки.

– Могу я поинтересоваться, сударыня, куда вы собрались? – нахмурился Ревин.

– Я еду с вами!…