Роуз Коффин

Получив возможность прикончить её, Килсан ринулся к ней, переваливаясь и дрыгаясь всем телом. Диидаб, почуяв опасность, бросился её защищать. Невероятно быстрым движением Килсан поймал его в воздухе, схватив за горло. Он сжал его так сильно, что Диидаб раскрыл пасть. Хобот скользнул к открытым челюстям и выпустил шар прямо в его глотку.

Диидаб рухнул на землю, извиваясь и пытаясь дотянуться до живота лапами. Волки были мертвы, но его бой ещё не был закончен.

Расчистив себе путь, Килсан навис над Роуз. Хобот фыркнул в считаных дюймах от её лица, обдав её кожу тёплыми каплями.

Монстр нагнулся, оттолкнул Семицветика в сторону и схватил Роуз за горло. Девочка попыталась держать рот закрытым, но у неё не вышло. Она задыхалась. В промозглой тьме лабиринта хобот Килсана скользнул к её губам и стал пульсировать.

Глаза Роуз закатились, она видела, как хобот расширяется, как шар скользит по нему. Она попробовала ударить по нему, но не смогла пошевелить руками, пнула ногой, но попала только по воздуху, попыталась кусаться, но скулы онемели.

«Ты труп, Роуз. Это твой конец. Всё завершится здесь».

И в этот момент Роуз увидела, как Диидаб прыгнул на Килсана, сбивая того с ног. Неистовый рёв заполнил лабиринт. Кобберджек сражался с такой яростью, коей она не видела прежде. Его гнев был безудержным. Ей не верилось, что в нём было столько сил. Как? Невозможно. Как он это делал?

Её глаза скользнули туда, где прежде Диидаб извивался от боли. Ей пришлось дважды моргнуть, потому что увиденное сбивало с толку. Диидаб всё ещё был там, медленно прекращая бороться. При взгляде на Килсана всё стало ясно. Рвущий его кобберджек был не Диидаб. То был Эо.

В этот момент он стал своим отцом, беспощадным воином, решительным и уверенным. Как оказалось, у Килсана не было шансов. Из поднятого в воздух хобота раздался утробный звук. С ужасным рёвом Эо поднял лапу и разорвал хобот надвое. Тот упал на пол, медленно сдуваясь и превращаясь в бесформенную массу. Килсан беспомощно поднял руки в отчаянной попытке выжить, но Эо был безжалостен. Он трижды саданул лапами, и Килсан больше не шевелился.

Эо быстро глянул на Роуз, убеждаясь, что она в порядке, и поспешил к отцу. Он ласково коснулся лапой его головы.

– Па…

– Ты сразил его, Эо, – сказал Диидаб с гордостью. – Доспех твой.

– Па…

– Отныне ты – воин, сын мой. Ты стал тем, кем должен был. Теперь ты сражаешься за то, что больше тебя. Ты… ты поведёшь Роуз до конца. Ты спасёшь Эпперсет.

– Па…

Роуз подползла к ним. Её лицо побледнело ещё больше от вида Диидаба, который лежал на боку, стиснув зубы от мучений.

– Это… хорошая смерть, – сказал он. – И я её принимаю.

– Нет, – заплакал Эо.

– Да. И ты… прими. Сделай для меня кое-что, Эо.

– Что угодно, па…

– Пронеси меня обратно по Мосту. Пусть они узнают… Пусть узнают, что я попытался всё исправить.

– Па, ты нужен мне, па. Нужен.

– Нет, больше нет. Я… люблю тебя, мой мальчик.

Глаза Диидаба распахнулись слишком широко, его рот открылся тоже, но из него не вырвалось больше ни звука. Эо упал у его бока и разрыдался. С тяжёлым сердцем Роуз обняла обоих кобберджеков, отца и сына, мёртвого и живого, и тоже заплакала.

Глава двадцатая Похоронный марш

Доспех отныне принадлежал Эо. На голову лёг шлем, плащ, крепясь на шее, окутал его спину. Он был ему впору. Создавалось впечатление, будто доспех был сделан специально для него. Когда он его надел, в полу, прямо за скелетом Сайдела, открылся проём. Ступени растворялись в его тьме. Эо попросил Роуз подержать доспех, пока он нёс на спине тело отца к выходу из лабиринта. Роуз согласилась, и они вместе спустились по ступеням и зашагали по коридору, в котором не было никаких новых ответвлений, двигающихся стен или затаившихся чудищ. Этот путь должен был быть победным, но смерть Диидаба превратила его в путь скорби.

Наконец коридор привёл их к восьми дверям. Там их уже ждали остальные. Роуз приободрилась, увидев, что никто не пострадал так, как Диидаб, пусть и выглядели они не ахти. Новая рука Корама безвольно повисла, Василиска вся была в царапинах и почти целиком покрытая чем-то фиолетовым, у Риджа осталось меньше половины ветвей, его ствол был испещрён толстыми зарубками, будто кто-то пытался его срубить, а в кроне чирикала лишь треть птах. Видимо, когда броня была найдена, открылись двери, выведшие их наружу.

Выражение их лиц при виде тела Диидаба Роуз запомнила навсегда. Их эмоции были столь искренни и неподдельны. Ридж не стесняясь плакал, Корам не отрывал золотой руки от павшего кобберджека, поглаживая того по холке, повторяя, что он с ним не попрощался и не сказал, как уважал его. Василиска даже не осмеливалась смотреть на него, она почти сразу же отвернулась, опустив голову и сжав кулаки. Глядя на них, Роуз почувствовала между ними странную связь. У смерти было свойство как разделять, так и объединять.