Ровесники. Немцы и русские (сборник)

Немецкие дисциплинированность и добросовестность в работе расценивались русскими как безусловно положительные свойства. Однако была у немцев черта, вызывавшая у русских двойственное отношение. Если назвать её бережливостью, то, на мой взгляд, это будет неточно. Если мелочностью, то это тоже будет неточно, да ещё привнесёт оттенок оскорбительности. Многие русские всё-таки называли эту черту мелочностью. Речь идёт о стремлении к точным взаиморасчётам в области денег и других материальных ценностей, независимо от того, идёт ли расчёт между людьми или людьми и организациями и независимо от размеров ценности вплоть до самой малой, как, например, пфенниг или сигарета. При этом, как я понимаю, немцы считают точные взаиморасчёты само собой разумеющимся фоном существования («А как же иначе?»), нейтральным к другим сторонам жизни. У русских внешняя линия поведения иная. Принято вести себя по образцу «благородного богатого аристократа», «бескорыстного бессребреника» и вообще человека «широкой души». В ходу такие выражения, как «Ну, что вы! Это такие мелочи!», «Ну, что вы! Оставьте себе!», «Не будем мелочиться!», «Не будем опускаться до таких мелочей!» и т. п. Часть русских соответствует указанным образцам «аристократа» и «бессребреника», но большинство – обыкновенные люди.

В результате русские удивлялись, когда немецкий рабочий подавал заявление в конфликтную комиссию, требуя исправить ошибку в начислении заработка, например, в 5 пфеннигов. Русский инженер-висмутянин рассказывал при мне, что он был членом конфликтной комиссии по вопросам оплаты труда и, узнав размер спорной суммы, счёл её смехотворной, вынул из кармана «эти пфенниги» и отдал немцу, чтобы не терять своего времени на заседание. Между прочим немец взял деньги и снял претензию. Русские также удивлялись тому, что когда один немец даёт другому по его просьбе сигарету (если свои вдруг кончились), то взявший автоматически платит за неё деньги. У нас дают сигарету бесплатно из «сочувствия к чужой беде». На какой-то советско-германской встрече, где присутствовали жёны немецких висмутян, в какой-то момент образовалась группа из русских женщин и немок, прежде и потом не знакомых друг с другом. Начался «светский» разговор по-немецки на нарочито нейтральные женские темы, проходивший с некоторым напряжением, но обе стороны старались держаться с доброжелательным взаимным интересом. Кто-то предложил заказать по чашечке кофе. Официант стал спрашивать каждую женщину, «с молоком или без». Одна русская заказала кофе без молока. Одна из немок сразу же сказала: «Дешёвый кофе». Русская насмешливо прокомментировала эту оценку в том смысле, что чайная ложечка молока, добавленная в маленькую чашечку крепкого кофе хорошего сорта, практически не удорожает его. Произнесла она этот комментарий, понизив голос и по-русски, так что услышала и поняла его только русская часть общества. Поясню, что отношения, даже поверхностные, с немецкой мужской частью «Висмута» были у русских проще, чем с их жёнами, не работавшими в «Висмуте». С мужчинами объединяла общая работа, а женщины были «terra incognita», как, видимо, и русские для них, да и языковый барьер был выше.

Разница в подходе к взаимным расчётам имеет, конечно, исторические корни, углубляться в которые я не берусь. В русской позиции есть достаточно слабых мест. У разных людей разные понятия о том, что такое мелочь. При ухудшении отношений двух лиц бессре-бреничество может смениться припоминаниями, кто кому когда-то недоплатил. Кого-то могут принять за более обеспеченного, чем он есть в действительности. Кто-то, подчиняясь общей моде, будет, скрепя сердце, отказываться от сдачи. Если русский у себя на родине станет вести себя в этом узком смысле «по-немецки», то прослывёт крохобором. В общем, русская позиция чревата сложностями, а немецкая позиция проста и удобна. Однако «в чужой монастырь со своим уставом не ходят», и надо принимать оба варианта поведения как данность.