Ровесники. Немцы и русские (сборник)

Как в известной шутке: «Можно ли считать потерянной вещь, если знаешь, где она лежит? – Нет, нельзя! – Она на дне моря!» Так и я точно знал, где лежит мой нож-наваха с выстреливающимся лезвием, поскольку этот пикет описан в дневнике и точно привязан к местности на карте. Но лежал он на такой высоте, что оказался потерянным навсегда. Теперь полно китайских дешевых подделок, но тот был хоть и самодельным из лагерной зоны, но настоящим оружием.

Это был край непуганых зверей: стоило присесть для записи в дневник, как вокруг застывали неподвижно бурундуки, а однажды любопытная белка запросто спустилась мне на плечо. Повстречался в малиннике и молодой медвежонок, который предпочел, к счастью, удалиться. Край богатой природы: кроме разной ягоды и грибов здесь полно кедрача, хорошая охота и богатые речки, особенно ценен, конечно, хариус.

Одновременно это был край-раздолье для непуганых чиновников от сельского хозяйства. Когда студент уезжает в центр, или, как говорили в Хакасии, на Запад, его снабжают поручениями, поскольку кажется, что там ближе к власти. Так, жители Анзаса жаловались мне, что их по утвержденному плану заставляют сдавать молоко, хотя выгонов для скота в тайге нет, и им приходится на сданные кедровые орехи покупать в магазине масло и сдавать его вместо молока. Таковы издержки планового хозяйства.

В Анзасской партии собралась интересная молодежь со всего Союза. Юра Соболевский из Киева; одна будущая журналистка, студентка журфака МГУ; один, по его словам, чуть ли не первый чувашский писатель, пишущий на чувашском языке; мы с Майей из Ленинграда; студент геодезического техникума, спортсмен-боксер из Челябинска и другие. Чувашского писателя все расспрашивали, кто из нас попал в положительные, а кто в отрицательные герои его будущей книги. А боксер, подошедший к лошади неудачно сзади, получил нокаут копытом прямо в лоб, такого удара в боксе он ещё не получал, это было похоже на то, что позже Чаком Норрисом было названо кикбоксингом. Пришлось его долго приводить в чувство и отправить на базу.

После окончания буровых работ на руднике Кировского золоторудного месторождения мне удалось собрать необходимый материал для дипломной работы. Я распрощался с товарищами и начальством и отправился на посадочную площадку ждать вертолета или самолета. И тут наступила нелётная погода. В ожидании возможного просветления неба человек двадцать пассажиров, в основном мужчин, частенько заглядывали в местную лавку, где наиболее востребованным продуктом была перцовка, кстати, хорошего качества. Наконец небо прояснилось, мы взлетели, и я решил, что вернусь сюда после окончания института.

Сосновская экспедиция

Действительно, после защиты диплома и обязательного месяца службы в армии с приобретенными званиями горного инженера и в звании младшего лейтенанта запаса я получил направление в Красноярское геологическое управление, а моя будущая жена Ира Розенцвит – в Сосновскую экспедицию в Иркутске. Мы выехали из Ленинграда вместе в Москву, надеясь получить в Главке совместное направление в Иркутск. Провожала нас на Московском вокзале вся группа, пели, шутили, веселились. И надо было собрать все мужество, чтобы «не заметить» одну, с которой, казалось тогда, разорвано навсегда. В Москве начальник отдела кадров Заславец отказал нам, сказав, что, видимо, вы не готовы ещё к семейной жизни, поскольку не зарегистрировали свои отношения официально, и мы, легкомысленно решив «проверить чувства», выехали общим поездом Москва – Владивосток по местам назначения.

В Красноярске без долгих разговоров я был отправлен в знакомую мне Анзасскую геологоразведочную экспедицию. Встретили и приютили меня друзья Соболевские, свободного жилья в поселке не было. Тем не менее, с апреля 1960 года пошел трудовой стаж и начались сначала камеральные по обработке лабораторных исследований, а потом и полевые работы. Но на сердце было тягостно, поскольку всему этому предшествовало тяжелое расставание в Красноярске. В конце полевого сезона я попросил перевода в 98-ю геологоразведочную партию Сосновской экспедиции, куда была направлена Ира Розенцвит. Перевод был получен, я переехал и мы оформили брак в Старо-Оловском сельсовете Чернышевского района Читинской области, где когда-то неподалеку революционер и писатель Чернышевский отбывал ссылку.