Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 4

Нет лучше московских поэтов,
Нет слаще старинной Москвы,
В туманы и чары одетой,
Где гости заморские — вы.

Мы песней, как брагой, богаты,

Подносим к устам наизусть…
Стоит под московской палатой
Горбатая нищенка — Русь.

Идите, волнуясь брезгливо,

Заморские губы сложа.
В лохмотьях старухи — на диво,
Как ласточка, в’ется душа.

У нас здесь китайские стены,

Проклятье здесь ножик ведет.
Нет слаще московской поэмы,
Туманнее Спасских ворот!

Здесь песня застольная, тая,

На меди расплавится чуть…
Огромный китаец ласкает
Лебяжию русскую грудь.

Здесь звоны, туманы и крики,

Чаровница-мгла и покой
И ангелов чорные лики
Хранит заревой часовой.

Он знает во мраке-покое

Товарищи снят по гробам,
Но чорную дверь приоткроет
И — двери откроются вам.

Москва! Стоязычная! Спой-ка

Застольную песнь куполам.
Поэты сегодня попойку
Устроили знатным гостям.

Блаженный Василий, тряхни-ка

Цветные свои бубенцы.
Кумачной твоей земляники
Нам вина прислали купцы.

Чем рады — так тем и богаты,

Вином этим сердце тревожь.
Пусть дремлет в глазах азиата
Кривой, полусточенный нож.

В нем верно — рубины Шанхая,

Индийский палящий кармин.
В щепотке Цейлонского чая
Проклятья Кремлевских седин.

И вот — изогнетесь бичами,

Свистит на губах синева,
А в очи — глядится очами
Косая старуха Москва.

Туманней, туманней — и нету —

Ни звезд, ни парчи, ни молвы…
Нет лучше московских поэтов,
Нет слаще старинной Москвы!

Павел Дружинин Изба

Изба — слепая вековуха —
Какая грусть и простота!
От крепкого ржаного духа
Струится пот и теплота.

Здесь я когда-то видел детство

Под полушубком наяву,
Но от отцовского наследства.
Ушел бродяжничать в Москву.

Я растерял твой хлебный запах,

Иным я запахом дышал,
Но и до-сель в мужичьих лапах
Как зверь колотится душа.

Вот так и хочется ржанины, —

Хоть и горька — не утаю,
И я подолгу у витрины
Московской булочной стою.

И долго, глаз не отрывая

От запотевшего стекла,
Хочу занять у каравая
Немножко детского тепла.

Но всякий раз, всплеснув руками,

Бранюсь в лицо своей судьбе
За то, что все тепло на-память
Она оставила избе.

М. Скуратов Острог