Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 4

За поселенскою старинной слободою
Насупился воинственный острог…
Эй, не кивай мне древней бородою,
Кто за туманами и пасмурен и строг!

Не выпалят они — стрелецкие пищали,

Не выстрелят из пушки казаки,
Чтоб инородцы их — задиры — не стращали
Каленою стрелой из-за реки.

Пусть спят они — дряхлеющие бревна

И деревянные бойницы наверху, —
Сторожевая высь и башенки во мху,
Пусть спят они задумчиво и ровно.

Враги давно учуяли покой

И по рукам ударили вояки,
Чтоб косоглазые и русские и всякий
Смирилися на сходке круговой.

Не сетуйте, воинственные башни,

Что на стенах не дремлет караул,
Что бранный клич и окрик завсегдашний
В столетия глухие потонул.

Прощайте, ржавые доспехи и кольчуги,

Прощай, и вольное казачество, — прощай!
Не поплывут отчаянные струги,
Не понесут вас на Китай.

И не пожалуют шубейки вам собольей,

Вот, казакам, с покатого плеча…
Не окружит орда татарская крича
Ни на реке, ни на море, ни в поле.

Лишь песни вольные, раздольнее, чем Волга,

Те, что несли в далекие концы
На парусной посуде удальцы
Одни запомнились унылые надолго.

Николай Дементьев В двери трамвая врываются будни…

В двери трамвая врываются будни
В мокрых калошах и в мокрых плащах,
Говор и гомон… Но я ли забуду
Тебя в синем кэпи и в блестках дождя.

Между голов только синь словно небо

Над маленькой солнечной головой.
Но все изменилось — и где я, и где мы,
Все как и было — и нет ничего.

Уже над ресницами — голубоватый,

Свет ослепительный режет и жжет
И под ногой у вагоновожатого
Поймана птица и птица поет.

Мчится трамвай, он летит перекрестками,

Путь золотой от разбега горит,
Звон жестяной у него под колесами,
Плещет, как море, как море гремит.

И не поймешь — ночь или утро то,

Летний закат или вешний рассвет
Но лепестками из рук у кондукторов
В вихре летит за билетом билет.

Ветер лесной и трава полевая,

Косы, как солнце, как небо глаза.
Слушай, приблизься ко мне, дорогая,
Сядь, прекрати эту гонку трамвая —
Время очнуться и время слезать.

Будни врываются снова и снова,

Воздух опал и колеса скребут.
Брось мне полвзгляда, полсмеха, полслова.
Ради минувших, как ветер, минут.

ПО БОЛЬШАКАМ И ПРОСЕЛКАМ

Путешественник Безыменные земли

I. СОСНОВАЯ ГЛУШЬ

Деревня в Костромской глуши, ранняя осень.

И все, сопутствующее началу осени — и ночи, преисполненные звездного света, и дни, налитые солнцем, и деревенское затишье, и выжатые поля, — все, казалось бы привычное и знакомое, пленяет нарядной, всегда чудесной новизной.

Деревня, называемая «Безымяновкой», заброшена в далекую, почти непроезжую глубину древнейшего российского уезда, в звонкую зелень его вечного мрака, в густоту столетних, пышных и гулких сосен. Бор, с двух концов замыкающий деревню, очень стар и почти дремуч: в нем есть глубинные, медвежьи овраги, встречаются нежданные чистейшие озера, на которых кочуют великолепные — стремительно скрывающиеся лебеди, а в моховых болотах бора, в их потаенных, недоступных окраинах попадается прекраснейший, повсеместно вымирающий зверь, тяжкорогий, голубовато-сизеющий лось.