Ровно в шесть двадцать

Когда Дивайн вернулся в кабинет, то заметил на себе косые взгляды. Он сел за стол. Атмосфера в зале переменилась. Кто-то из коллег узнал, что его подозревают в убийстве, и поделился новостью с остальными. Должно быть, за то время, что он отсутствовал, они успели обменяться сообщениями.

Он завел здесь немало знакомств, с кем-то порой ходил ужинать или выпить пива, Ванду Симмс и вовсе считал приятельницей. Однако в отделе вместе с ним работало слишком много человек, а в компании действовало негласное правило: никогда не сближайся с кем-то из новеньких, поскольку велика вероятность, что его вышвырнут отсюда через год. Конкуренция была такая, что о дружеских отношениях не могло быть и речи.

Дивайн догадывался, о чем сейчас думают коллеги.

«Его допрашивали. Это он убил Сару. Взгляд у него, конечно, жуткий. Наверное, посттравматический синдром. Вот урод! Надеюсь, его посадят».

Может, он преувеличивал, но ощущение было именно таким.

Он неторопливо приступил к работе. В данный момент ему поручили просчитать риски по сделке между двумя корпоративными гигантами. «Коул и Панч» выступала в роли консультанта со стороны покупателя; интересы продавца представляла армия маститого «Моргана Стэнли». Оба клиента хотели, чтобы сделка по выделению дочерней компании с выкупом контрольного пакета акций завершилась успешно, поэтому переговоры шли мирно. В бизнесе это называлось «дербанить бюджет».

Компанию продавали по дешевке, поскольку это было частью плана. Сделку затевали исключительно ради грязной прибыли. Новая фирма выпустит долговые ценные бумаги, которые не планирует погашать. Средства, полученные от продажи акций, пойдут на гонорары владельцам. Затем в дело вступят банкиры; они превратят долговые ценные бумаги в облигации с приличным рейтингом (так называемые облигационные обязательства с обеспечением), продадут их пенсионным фондам, полицейским профсоюзам и обычным бабушкам. Далее руководство компании выжмет из нее все соки, продаст активы, уволит четверть сотрудников, разворует пенсионный фонд, причем так, чтобы прокуратура не смогла ничего доказать; в итоге работники останутся без зарплат и медицинской страховки. Когда долги вырастут до немыслимых размеров, компанию вернут в материнское лоно и снимут с нее последние сливки, а вкладчиков и рабочих отправят в богадельню. Защититься они не смогут, потому что для этого нужны юристы. Даже если у пострадавших останутся какие-то деньги, на людей вроде Коула работают лучшие адвокаты страны. Судебный процесс затянется на долгие годы; к тому времени, когда пройдут апелляции, все концы исчезнут под ворохом юридических бумаг, и денег на выплаты просто-напросто не найдется.

«Если орел – выигрываю я, если решка – тоже. А ты в любом случае останешься ни с чем».

Дивайна мутило все больше с каждым нажатием клавиш. Бесил тот факт, что богачи гребут деньги, нарочно стравливая людей, которые сидят сейчас за соседними столами. Через двадцать лет те из них, кто уцелеет, будут стоять на вершине, глядеть на новичков и делать то же самое. Хомячье колесо невиданных масштабов, за которым, возможно, скрывается нечто еще более гадкое.

Сидевший рядом мужчина вдруг встал, хватаясь за живот и заметно зеленея.

Дивайн помнил, что он из Коннектикута, окончил Йельский университет. Его отец возглавлял компанию из списка «Форчунс». Парень хотел заниматься киберспортом, однако отец пригрозил, что в таком случае выгонит его из дома, поэтому бедняге пришлось выучиться на финансиста. Сейчас он выглядел так, будто его вот-вот стошнит.

Заметив на себе взгляд Дивайна, он смущенно пробормотал:

– Ж-живот б-болит. Всю ночь маялся.

Он поспешно выбежал из комнаты.

«Спасибо, приятель, удружил. Все утро разносил заразу».

Дивайн посмотрел на экран соседа. По нему текли потоки цифр. Дивайн не знал, над чем тот работает, поэтому данные не имели никакого смысла.

Впрочем, ему сейчас было не до работы.

В обед он снова вопреки правилам спустился в столовую на третьем этаже. Выбрал еду и собрался сесть в дальнем углу, но заметил Дженнифер Стамос.

Она в полном одиночестве сидела за столиком с видом на Ист-Ривер, однако, судя по выражению лица, не сознавала, где находится.

Дивайн подошел к ней и спросил:

– Не помешаю?

Она изумленно подняла голову.

– Н-нет.

Он сел, отпил чаю со льдом и посмотрел на девушку. Макияж скрывал темные круги под глазами, но не до конца. Лицо выглядело осунувшимся, а обычно пышные волосы сегодня висели безжизненными сосульками.

– У тебя все хорошо? – спросил Дивайн.

– Нет. – Стамос посмотрела на него. – Я слышала, с тобой говорила полиция.

– Они спрашивали про Сару. Ты знала, что она была беременна?

Стамос на мгновение застыла.

– Откуда ты знаешь?

– Полицейские сказали, она сделала аборт.

– Интересовались, не ты ли отец? – резко спросила девушка.

– Именно.

– И что?

– Не я.

– Откуда тебе знать, если ты с ней спал?

– Кто сказал, что я с ней спал? И я ее не убивал!

– Иногда мужчины избавляются от женщин, которые от них беременеют.

– Она сделала аборт. Какой смысл ее убивать?

Стамос смерила его странным взглядом.

– Я… М-да… Пожалуй, ты прав.