Роза Бертен. Кутюрье Марии Антуанетты

Таким образом, казалось, ничто не может остановить Марию Антуанетту и ее дорогую мадемуазель Бертен в их приятном модном сумасшествии. Забрезжил, однако, свет надежды, когда в 1781 году Женевьева де Граммон, графиня д’Оссен, дама из свиты королевы, получила новый статус камер-фрау. По этому случаю секретарь представляет ей общую сумму расходов Марии Антуанетты на украшения с тех пор, как она стала королевой.

Документ говорит сам за себя. Секретарь, ответственный за гардероб, показал новой камер-фрау постоянное увеличение расходов на него. К 1780 году ассигнования на эти цели в четыре раза превысили бюджет 1776 года. Естественно, он не мог контролировать рост этих сумм, но, обрадовавшись внимательной слушательнице, объяснил графине, что из девяти бюджетных статей семь изменялись очень незначительно.

Это «кружева, кисея и полотно», «меха», «парфюмерия и галантерея», «чулки, туфли и шляпы» (но не те, которые поставляли торговцы модными товарами), «услуги мастеров и мастериц», «текущие расходы гардероба», «жалованье служащих». Рост произошел за счет двух статей — «шелковые и другие ткани» и «мода и украшения». Первая статья входит в компетенцию торговцев тканями и шелками, а вторая — торговцев модными изделиями. При этом расходы на моду более чем вдвое превышают расходы на ткани. По сравнению с 30 000 ливров, которые были потрачены в 1776 году на модные изделия, в 1780 году эти расходы превысили 108 000 ливров. То есть они покрыли почти всю сумму, предназначенную королеве Франции для оплаты ее гардероба, — 120 000 ливров.

Графиня д’Оссен поняла: большая часть поставок осуществляется по известным рыночным ценам, за пределы которых «торговцы не осмеливаются выйти», поскольку могут быть легко пойманы на этом. Тогда секретарь перешел к факту, который его беспокоил: «А с ценами на модные изделия дело обстоит не так. Они ни в коей мере не являются столь же известными, а крайне разнообразны, как и сами модные изделия, они не поддаются простой оценке, особенно для тех, кто, в силу своего положения, не знает текущего уровня рыночных цен на них. И именно поэтому поставщики модных изделий могут повышать свои цены, как им заблагорассудится, и некоторые не могут от этого удержаться». Секретарь не осмелился прямо указать, что мадемуазель Бертен ответственна за эти неприятности, но намекал он, конечно, на нее.

Графиня поинтересовалась, что же делать, и секретарь, только и ждавший с надеждой этого момента, предложил свое решение проблемы. По его мнению, следовало назначить некую «самую главную торговку модными изделиями». Заметив явный интерес во взгляде графини, он расхрабрился и изложил идеальный проект, результат его долгих размышлений. Она должна быть в курсе всех особенностей профессии и существующих цен, чтобы «привести их к правильному значению». Он предложил выбрать ее в Париже среди «наиболее внушающих доверие» или «попросить профессиональное объединение поставщиков модных товаров назначить ее и приглашать в Версаль четыре раза в год на несколько дней после каждого прошедшего сезона». По его мнению, все будут в выигрыше одной лишь «осмотрительностью, которую подобная инспектриса внушит торговкам модными изделиями». Вероятно, он полагал, что мадемуазель Бертен испугается и ограничит свои аппетиты.

Графиня д’Оссен удовлетворенно молчала, и он, ободренный, радостно раскрыл имя виновной: «Мадемуазель Бертен включает в общую сумму заказа, не раскрывая деталей, цены фурнитуры, которая входит в эти изделия, как она, например, сделала с ценой последнего новогоднего наряда.

Ее она посчитала коротко: 6000 ливров». Лишь другая модистка сможет судить о цене предметов от Бертен, «но, может быть, намного более удобным будет вынудить мадемуазель Бертен саму подробно описать эти предметы». Он сожалеет: «Ее об этом давно просят, но не могут заставить ее подчиниться». Можно догадаться, сколько раз он был вынужден робко, но настойчиво просить протеже королевы об этом, но — тщетно. Мадемуазель Бертен оставалась глуха и безучастна к его словам. Замечание Себастьена Мерсье: «Договориться с модисткой, которая уже получила двойную цену за свой товар, можно, только заплатив половину».

Огромная сумма без малейших объяснений — вот то, что доходит от «Великого Могола» до королевского казначея. Именно эту проблему должна решить графиня д’Оссен.

Портрет дамы эпохи Людовика XVI и Марии Антуанетты. Фрагмент.

Неизв. худ., холст, масло, 1780. Частное собрание

К счастью, мода упрощается, что, казалось, должно было бы облегчить ей поставленную задачу. Но напрасные надежды!

Да, всевозможные украшения на парадном костюме и платьях становятся проще, но графине вместе с ответственным за королевский гардероб пришлось признать очевидное: чрезмерное количество поставляемой «мелкой одежды» и «огромная дороговизна модных изделий» снова повлекли за собой увеличенные расходы.