Роза и червь

На плоской мшистой равнине стояло огромное и нестройное войско ракозавров — все в разномастной боевой раскраске, злобно шипящие и щёлкающие, с уже не каменными, а металлическими привязными зубцами на хвостах. Напротив стояла другая армия. Стройные одинаковые каре (фаланги? легионы?) ракозавров в металлических латах поверх натуральных панцирей, с длинными, торчащими вверх копьями в передних лапках. Над каждой фалангой возвышалась на шесте и трепетала под ветром хоругвь со сложным абстрактным символом. С оглушительным свистом орда варваров ринулась в битву. Со стороны легионеров барабанной дробью протрещала команда, и все они как один опустили копья, выставили вперёд острия.

— Как правило, более интегрированные общества выигрывали у менее интегрированных.

Зара увидела то же самое поле боя — но усеянное трупами варваров. Легионеры парами ходили по полю и методично добивали раненых ударами палиц-хвостов.

— Речь, затем письменность, затем печать. Каждое такое изобретение усиливало информационный обмен, и прогресс общества происходил значительно быстрее, чем эволюционировал мозг индивида. Общество умнело быстрее, чем отдельные особи. Прогресс носителей информации порождал всё более интегрированные общества, где индивид значил всё меньше, а структура всё больше.

Снова поле битвы, но теперь против легионеров стояли ряды ракозавров в защитной серо-зелёной раскраске. На спинах у них крепились толстые трубчатые орудия (бомбарды? кулеврины? аркебузы? — смутно знакомые термины невесть откуда всплывали в памяти). Протяжно провизжала команда. Аркебузиры как один откинулись назад, упёрлись хвостами в землю, как прикладами. Залп, пороховой дым — и наступающий строй легионеров расцвёл вспышками ослепительного марганцево-розового огня.

И снова перемена участников. На шеренги аркебузиров надвигался с низким винтовым гулом воздушный флот. Причудливые трипланы и квадропланы, похожие на китайских воздушных змеев, тарелкообразные дирижабли с прицепленными на буксир парапланами... Залп с земли, залп с воздуха... и вот уже розовый огонь бушует там, где только что стояли аркебузиры, а почти невредимая авиация противника плывёт над ним по-прежнему стройно, и лишь розовые сполохи озаряют днища воздушных машин.

— Итак, чем дальше по пути цивилизации, тем более социальным становится разумное существо, — подытожил Червь.

Резкая смена кадра. Зара оказалась посреди города, а может, внутри гигантского дома — в круглом, освещённом сверху через купол многоэтажном дворе-колодце. Терракотовые стены смотрели сотнями ровных рядов квадратных окон (каждый этаж был высотой Заре по колено). Отовсюду хоругвями свешивались вывески — вертикальные ряды узловато-петлистых букв. В проёме колодца вращались наклонные конструкции типа колёс обозрения — одно над другим, на общей вертикальной оси, в разных плоскостях; они выполняли, очевидно, функцию лифтов. По открытым галереями и лестницам сновали несчётные ракозавры. Камера переместилась и показала одного вблизи.

Зара сразу подумала, что это самка (или правильнее говорить «женщина»?) Уж очень сверкало это существо блёстками и стразами по всему панцирю, да кончик хвоста украшал пышный голубой султан из чего-то вроде морских перьев. Гламурная ракозавриха, вихляя хвостом, бодрой трусцой бежала по галерее. Передняя пара лапок непрерывно, быстрыми уверенными движениями теребила головоломную конструкцию из проволочек и бусинок. На голову была надета металлическая... сбруя? гарнитура?... с торчащими спиральками антенн и раструбом микрофона, как в старинном слуховом аппарате. Безостановочно стрекоча жвалами, посвистывая и попискивая в микрофон, ракозавриха прыгнула в кабинку лифтоколеса на ходу, уселась в подковообразное сиденье, уложила хвост в отдельное подково-ложе поменьше и скрылась из глаз.

— Чем дальше, тем сильнее разумное существо зависит от общества, — продолжал Червь, — от его техносферы и информационных сетей. Тем оно менее самодостаточно. Тем более похоже на муравья, а затем и на клетку в гигантском многоклеточном организме. Решающим этапом было появление компьютерных сетей. Обмен информацией достиг такой скорости, что превзошёл возможности обработки биологическим мозгом.

Новая сцена, новая историческая эпоха. Посреди помещения с голыми красными лаково-блестящими стенами, в причудливом ложе из переплетённых подков покоился уродливый ракозавр. Хилые ноги и торс казались придатком к огромному раздувшемуся хвосту (Зара сразу подумала, что у этих существ жир откладывается в хвосте — как у людей в животе). Голова толстяка была облачена в продолговатый шлем, такой же лаково-красный, как стены; шланги и ленты отходили от него в разные стороны. Все четыре ручонки с бешеной скоростью копошились, погружённые в странный комок чего-то похожего на паутину или сахарную вату.