Роза и Тис. Дочь есть дочь. Бремя любви. Рассказы

— Я не могу сказать, что мне его жаль, — ответила Тереза. — Это значительно глубже.

— Не знаю, что ты имеешь в виду. Если бы ты видела его в Заграде! Он только и знал, что говорил о себе. Его не сломила даже смерть Изабеллы.

— Этого ты не знаешь, Хью. Я думаю, ты не посмотрел на него как следует. Ты никогда не смотришь на людей.

Ее слова поразили меня, и я вдруг подумал, что действительно никогда по-настоящему не смотрел на Терезу. Я даже не описал, как она выглядит.

Теперь я видел ее будто впервые: высокие скулы, зачесанные назад черные волосы… Казалось, не хватает мантильи[102] и большого испанского гребня. Гордая посадка головы — как у ее кастильской[103] прабабушки.

Мне показалось, что на мгновение я увидел Терезу, какой она была в юности: энергичной, страстной, вступающей в жизнь, полную приключений. Я не имел ни малейшего представления о том, что она обрела…

— Почему ты так пристально смотришь на меня, Хью?

— Просто подумал, что, в сущности, никогда не смотрел на тебя как следует.

— Пожалуй. Ну и что же ты видишь? — Тереза чуть улыбнулась. В ее голосе и улыбке была ирония, а в глазах еще что-то такое, чего я не мог понять.

— Ты всегда была очень добра ко мне, Тереза, — медленно произнес я. — Но, кажется, я ничего о тебе не знаю.

— Не знаешь, Хью. Совсем ничего не знаешь.

Она порывисто встала и задернула занавеску на окне.

— Что же касается Гэбриэла… — начал было я.

— Предоставь его Господу, Хью! — глухо произнесла Тереза.

— Как странно ты говоришь!

— По-моему, это правильно. Я всегда так думала. Может быть, когда-нибудь ты поймешь, что я имею в виду.

Эпилог

Вот и вся история.

История человека, с которым я познакомился в Сент-Лу, в Корнуолле, которого последний раз видел в гостиничном номере в Заграде и который теперь умирал в маленькой спальне в Париже.

— Послушайте, Норрис. — Голос умирающего был слабый, но отчетливый. — Вы должны знать, что на самом деле произошло в Заграде. Тогда я не все вам сказал. Я просто не мог осмыслить…

Он помолчал, тяжело переводя дух.

— Вы знаете, что Изабелла боялась умереть? Боялась больше всего на свете.

Я кивнул. Да, я это знал. Я вспомнил панический страх в глазах Изабеллы, когда она увидела мертвую птицу на террасе в Сент-Л у… Вспомнил, как она побледнела и отпрянула на тротуар, когда в Заграде ее чуть не сбила машина….

— Тогда слушайте. Слушаете, Норрис? Студент явился в кафе, чтобы убить меня. Он был всего в нескольких футах и не мог промахнуться. Я сидел за столиком у самой стены, в углу, так что был не в состоянии двинуться. Изабелла поняла, что должно случиться. Она бросилась вперед в тот миг, когда студент нажимал на курок, и закрыла меня своим телом… Вы понимаете, Норрис? — Голос Гэбриэла окреп. — Она знала, что делает. Знала, что для нее это значило смерть. И она выбрала смерть… чтобы спасти меня.

В голосе Гэбриэла появилась теплота.

— Я не понимал… до той самой минуты… даже тогда не понимал, что это значило. Только позже, когда все осознал… Знаете, ведь я никогда не понимал, что она любила меня… Я думал… был уверен, что удерживаю ее только физической близостью. Но Изабелла любила меня…

Любила настолько, что пожертвовала ради меня жизнью… Несмотря на свой страх смерти.

Я мысленно вернулся в кафе в Заграде. Я видел истеричного фанатика-студента, видел внезапную тревогу Изабеллы… понимание… панический страх — и мгновенный выбор. Видел, как она, бросившись вперед, закрыла Джона Гэбриэла своим телом…

— Вот, значит, какой был конец, — сказал я.

Гэбриэл с трудом поднялся с подушек. Глаза его широко открылись. Голос звучал громко и ясно — торжествующий голос.

— О нет! Вы ошибаетесь! — воскликнул он. — Это был не конец. Это было начало…

ДОЧЬ ЕСТЬ ДОЧЬ A Daughter's A Daughter 1952 © Перевод под редакцией Е. Чевкиной

Книга первая

Глава 1

1

Энн Прентис стояла на платформе вокзала Виктория и махала рукой.

Поезд, как обычно, несколько раз судорожно дернулся, тронулся с места и, набирая скорость, поспешил к очередному проходу. Темная головка Сэры скрылась из виду, Энн Прентис, повернувшись, медленно направилась к выходу.

Она была целиком во власти того странного смешения чувств, которое мы порой испытываем, провожая близких людей.

…Милая Сэра — как ее будет недоставать… Правда, всего каких-то три недели… квартира без нее опустеет… только они с Эдит, две скучные немолодые женщины.

А Сэра такая живая, энергичная, решительная…

И все равно, по-прежнему ее маленькая темноволосая дочурка…

Да что это! Что за мысли! Сэре они бы страшно не понравились — как и всех ее сверстниц, девочку раздражает любое проявление нежных чувств родителями. «Что за глупости, мама!» — только от них и слышишь.