Роза Марена

Еще одна камера располагалась как раз над передней дверью. Норман не сомневался, что в этой двери нет замка, который открывается простым ключом. С ключей можно снять дубликат, а замок можно открыть и отмычкой. Скорее всего там стоит или магнитный замок, который можно открыть только специально намагниченной карточкой, или домофон с кодом. Или и то и другое вместе. И разумеется, видеокамеры установлены и на заднем дворе тоже.

Проходя мимо дома, Норман все же рискнул заглянуть в боковой дворик. Там был разбит огород. Две шлюхи в шортах и майках втыкали в землю какие-то длинные палки – наверное, подпорки для помидоров. Одна была явно какая-то латиноска: смуглая кожа и длинные черные волосы, собранные сзади в хвост. Ничего так, фигуристая бабенка, лет двадцати пяти. Вторая была значительно моложе, еще совсем девчонка. Эта припанкованная лахудра с волосами, покрашенными в два разных цвета, и перебинтованным левым ухом. На ней была широченная майка без рукавов, и Норман увидел, что на ее левом предплечье красуется татуировка. С такого расстояния он не мог разобрать, какая именно татуировка, но он достаточно долго прослужил в полиции, чтобы с уверенностью предположить, что это либо название какой-нибудь бесноватой рок-группы, либо убогое изображение веточки конопли.

Норман вдруг очень явственно представил себе, как он бросается через улицу, не обращая внимания на видеокамеры, хватает эту мелкую потаскушку с разноцветными волосами, обеими руками сжимает ей горло и давит, давит, пока ее тонкие косточки не затрещат. «Роза Дэниэльс, – скажет он той, другой. Раскрасавице-латиноске с длинными черными волосами и потрясной фигурой. – Мне нужна Роза Дэниэльс. Приведи ее прямо сейчас, иначе я шею сверну этой задрюченной прошмандовке».

Это было бы великолепно. Вот только Норман был почти на сто процентов уверен, что Розы здесь нет. Вчера в библиотеке Норман узнал, что с тех пор, как Лео и Джессика Стивенсоны открыли этот «дочерне-сестринский» приют в семьдесят четвертом году, его услугами воспользовалось около трех тысяч женщин, и средний срок их пребывания под крышей этого развеселого заведения не превышал четырех недель. Долго их там не держали – быстренько выпускали в «большую жизнь». Мол, плодитесь, и размножайтесь, и несите заразу в массы. Может быть, по окончании обучения им вместо дипломов вручали искусственный член.