Роза Марена

А потом Рози подумала про свою картину и ухватилась за эту мысль, как утопающий за соломинку – за любую плавучую щепку, которая поможет ему продержаться на плаву чуть дольше. Она повесила картину именно туда, куда предлагала Анна: у окна. Там даже был специальный крючок, вбитый в стену предыдущим жильцом. Действительно, самое подходящее место для того, чтобы повесить картину. Особенно Рози любила смотреть на картину по вечерам, на закате. Сначала она смотрела в окно – на то, как солнце садится в густые кроны деревьев в парке, – потом на картину, а потом снова в окно. Картина и окно с видом на парк на закате удивительно гармонировали друг с другом. Рози не знала, почему так происходит, но это действительно было так. И если ей придется съезжать с квартиры, у нее больше не будет такого окна…

Нет, я никуда не уеду из этой квартиры, с неожиданной решимостью сказала себе Рози. Картина останется там, где сейчас. Она должна там оставаться.

Именно эта мысль и заставила Рози сдвинуться с места. Она медленно подошла к столу с микрофоном, положила на стол «партитуру» – увеличенную ксерокопию книжки, изданной в пятьдесят первом году, – и уселась на стул. Вернее, упала на стул, как будто кто-то ударил ее под колени.

У тебя все получится, Рози, твердила она себе, но эта решимость была явно деланой. Ты нормально прочла те отрывки на углу у ломбарда, и сейчас тоже будешь читать нормально.

Рози вовсе не удивилась тому, что сама в это не верит. Но зато удивилась той мысли, которая пришла следом: Женщина с картины не тряслась бы от страха, будь она на твоем месте. Женщина в хитоне цвета роза марена не побоялась бы такой ерунды.

Это была просто бредовая мысль; если бы женщина с картины была настоящей, она жила бы в глубокой древности, когда кометы считались предвестницами несчастья, когда люди верили, что боги проводят время в блаженном безделье на вершинах высоких гор, когда подавляющее большинство людей в жизни не видели ни одной книги. И если бы женщина из тех дремучих времен вдруг очутилась в современной студии звукозаписи – в этой комнате со стеклянными стенами, холодным белесым светом под потолком и стальной змеиной головой, которая смотрит на тебя с единственного стола, – ее бы точно хватил удар.

Но вот что странно: Рози почему-то ни капельки не сомневалась, что женщина со светлой косой и в хитоне цвета роза марена никогда ничего не боялась. Во всяком случае, студия звукозаписи ее бы точно не напугала.

Ты так рассуждаешь, как будто она живая, промелькнула тревожная мысль. Так, наверное, нельзя. Что-то в этом не то…

Если мне это поможет, то можно, возразила сама себе Рози, пытаясь перебороть охватившую ее нервозность.

– Рози? – Теперь из динамика прозвучал голос Роды Симонс. – С вами все в порядке?

– Да, – ответила Рози и с облегчением поняла, что голос все-таки не пропал, хотя и звучал хрипловато. – Просто мне хочется пить. И я немного волнуюсь. То есть мне до смерти страшно.

– Слева под столом есть небольшой холодильник. Там минералка и соки, – сказала Рода. – А то, что вам страшно, это естественно. Но это скоро пройдет.

– Поговорите еще, Рози, – попросил Кертис. Он уже надел наушники и теперь возился с пультом, передвигая какие-то рычажки.

Страх действительно проходил. Спасибо женщине с картины. Рози вдруг поняла, что мысли об этой женщине в пурпурном одеянии действуют на нее успокаивающе. Причем по силе воздействия их можно было приравнять к пятнадцати минутам качания в винни-пухском кресле.

Дело не в ней. Дело в тебе, подсказывал внутренний голос. Ты сейчас справилась со своим страхом, детка. Может быть, и ненадолго, но ты все-таки справилась. И ты сделала это сама. И знаешь что, сделай мне удовольствие, ладно? Как бы все ни повернулось, не забывай, кто здесь на самом деле Рози, а кто Настоящая Рози.

– Поговорите о чем-нибудь, – попросил Кертис. – Все равно о чем. Просто чтобы звучал ваш голос.

На мгновение она растерялась. Взгляд упал на «партитуру». Первым в пачке лежал ксерокс с обложки. На картинке полураздетая женщина убегала от зловещего вида небритого мужика с ножом в руке. Мужчина был крупным, с висячими усами, и у Рози мелькнула едва уловимая,

(не хочешь чуток поразвлечься я бы тебе впялил сзади)

но неприятная, как дурной запах, мысль.