Роза Марена

В тот вечер Рози вернулась домой – к себе в квартирку на втором этаже дома 897 на Трентон-стрит – в четверть восьмого. Ей было жарко (в этом году лето в городе наступило рано). Она ужасно устала, но в то же время была очень довольна и счастлива. По дороге домой Рози зашла в магазин и купила себе на ужин всякой бакалеи. Сверху в пакете с покупками лежала пачка желтых листовок с объявлением о пикнике с концертом, который «Дочери и сестры» устраивали в городском парке. После студии Рози сразу поехала в «Дочери», чтобы рассказать Анне и всем остальным о том, как прошел ее первый день на работе (ей не терпелось поделиться с кем-нибудь своей радостью), а когда она уже собиралась домой, Робин Сент-Джеймс дала ей пачку листовок и попросила распространить их среди владельцев маленьких магазинчиков, расположенных по соседству. Рози очень старалась не показать, как ей страшно. Ей было страшно, что у нее вообще есть соседи, не говоря уж о том, чтобы ходить по магазинам и распространять там листовки. Но она все же взяла листовки и пообещала Робин сделать все, что будет в ее силах.

– Ты меня прямо спасаешь, – сказала Робин. В этом году она отвечала за продажу билетов на праздник и даже и не скрывала, что билеты расходятся очень плохо. – И если тебя будут расспрашивать, что да как, Рози, ты им скажи, что здесь у нас не приют для трудных подростков, сбежавших из дома, и что мы не какие-то лесбиянки. А то нас считают вообще неизвестно кем. Поэтому и билеты идут так туго. Сделаешь?

– Ну конечно, – сказала Рози, хотя знала, что она ни за что так не сделает. У нее в голове не укладывалось, как можно вот так вот запросто подойти к незнакомому человеку, скажем к владельцу магазина на твоей улице, и прочесть ему лекцию о том, что собой представляют «Дочери и сестры» и что они собой не представляют.

Но зато я могу сказать, что они очень хорошие женщины, подумала Рози. Она включила вентилятор и пошла на кухню, чтобы сложить покупки в холодильник. И тут ей в голову пришла хорошая мысль.

– Нет, – произнесла она вслух. – Я скажу, что они настоящие леди.

Да, это была очень правильная мысль. Мужчины – и особенно мужчины, которым за сорок, – почему-то не любят слово «женщины», воспринимают его с опаской. А вот слово «леди» они воспринимают гораздо лучше. На взгляд Рози, это было ужасно глупо. Мужчина, который весь напрягается при слове «женщины», выглядит по-идиотски (а еще глупее выглядят женщины, которые начинают по этому поводу психовать и выяснять смысловые тонкости). Но теперь, когда она задумалась на эту тему, она вдруг вспомнила, как Норман называл проституток, которых он иногда забирал в участок при облавах. Разумеется, он никогда не называл их леди (это слово он употреблял только по отношению к женам своих сослуживцев, например так: «у Билла Джессапа замечательная жена, настоящая леди»), но он не называл их и женщинами. Он называл их девчонками. Девчонки сделали то, девчонки сделали это. Только теперь Рози вдруг поняла, как она ненавидела это мерзкое слово. Девчонки. Действительно, тошнотворное слово, уничижительное, издевательское.

Забудь про него, Рози. Его здесь нет. Нет и не будет.

Как обычно, эта простая мысль сразу же пробудила у нее в душе радость, к которой примешивалось изумление и чувство пронзительной благодарности. Ей не раз говорили – и особенно на сеансах психотерапии в «Дочерях и сестрах», – что со временем эта блаженная эйфория пройдет, но Рози не верила. В это действительно было трудно поверить. Теперь у нее своя жизнь. Она спаслась от чудовища. Она свободна.

Рози закрыла холодильник, повернулась и оглядела комнату. Обстановка была очень скудной: минимум мебели и полное отсутствие украшений – за исключением картины у окна. Но все равно, глядя на эту полупустую комнату, Рози хотелось прыгать от радости. Здесь ей нравилось все: эти красивые кремовые обои, которые Норман Дэниэльс ни разу не видел, это удобное кресло, из которого Норман Дэниэльс никогда не вытаскивал ее за волосы, потому что она «слишком умничала», этот маленький телевизор, который Норман Дэниэльс никогда не смотрел, презрительно усмехаясь на новости или смеясь тупым шуткам из стареньких комедийных программ типа «Вся наша семейка» или «Хорошее настроение». И самое главное, здесь, в этом доме, не было ни одного угла, где бы Рози сидела, давясь слезами и напоминая себе, что если ее затошнит, то нельзя, чтобы ее стошнило на пол – только в передник или в подол. Потому что здесь не было Нормана Дэниэльса. Не было и не будет.

– Теперь я сама по себе, – пробормотала Рози, а потом… обняла себя за плечи от избытка радости.