Роза Марена

В понедельник утром Рози приехала в студию звукозаписи. Внизу ее встретила роскошная красавица с ярко-рыжими волосами и ногами, как у профессиональной манекенщицы. Она проводила Рози в студию С, где ее уже ждал Робби Леффертс. Он был очень любезен и мил, как и в тот день на углу у ломбарда, когда он уговорил Рози прочитать ему вслух отрывок из книжки. Рода Симонс, женщина лет сорока, которая будет ее режиссером, тоже встретила Рози приветливо и радушно, но… подумать только, режиссер! Рози было так странно, что у нее теперь есть режиссер – у нее, Рози Макклендон, которая никогда не участвовала ни в одном школьном спектакле и даже ни разу не пробовала поучаствовать. Звукорежиссер Кертис Гамильтон тоже был мил и любезен, хотя поначалу он был слишком занят со своими приборами и в ответ на приветствие Рози только рассеянно пожал ей руку. До того как «поднять паруса» (по образному выражению Робби), Рози выпила кофе вместе с Робби и Родой Симонс, причем, несмотря на волнение и нервозность, ей удалось не опрокинуть чашку и не пролить кофе на стол. Но когда пришло время занять место перед микрофоном в маленькой тесной кабинке, отгороженной от остальной студии звуконепроницаемым стеклом, Рози вдруг охватил такой страх, что она едва не уронила пачку отксеренных листов, которые Рода в шутку называла «партитурой». Точно так же она себя чувствовала и тогда, когда ей навстречу по Вестморленд-стрит вырулила красная машина и ей показалось, что это «сентра» Нормана.

Рози видела, что все смотрят на нее с той стороны стекла – теперь даже этот серьезный юноша, Кертис Гамильтон, оторвался от своего пульта и смотрел на нее. Их лица казались какими-то не такими, искаженными и как будто подернутыми мелкой рябью, словно она смотрела на них сквозь воду. Наверное, именно так рыбы видят людей сквозь стекло аквариума, подумала она. И следом за этой мыслью пришла другая: У меня не получится. Почему я вообще решила, что у меня что-то должно получиться?! Ничего у меня не получится.

В кабинке раздался громкий треск, и Рози вздрогнула от испуга.

– Мисс Макклендон? – раздался в динамике голос звукорежиссера. – Сядьте перед микрофоном, пожалуйста. Мне надо выстроить уровень.

Но Рози как будто парализовало. Она застыла на месте, глядя на черный микрофон, нацеленный на нее, как голова ядовитой стальной змеи. Если даже она и сделает эти несчастные пару шагов и сядет перед микрофоном, она все равно не сумеет выдавить из себя ни звука.

В этот кошмарный миг Рози вдруг поняла, что все ее надежды и планы пошли прахом. Она уже знала, что ее ждет. Картины ближайшего будущего проносились в сознании, сменяя друг друга с головокружительной быстротой, как автомобили, мчащиеся по скоростной автостраде. Она уже видела, как ее выселяют из этой славной квартирки, куда она въехала всего четыре дня назад. А ее точно выселят, как только ей станет нечем платить. И никто из «Дочерей и сестер» ей не поможет. Даже Анна.

Я не могу вас устроить на прежнее место в отеле, вы сами должны понимать, звучал у нее в голове голос Анны. Вы же знаете, к нам постоянно приходят новенькие. И в первую очередь я должна позаботиться о них. Я же вас предупреждала, Рози: подумайте хорошенько, чтобы не совершить глупость. Почему вы решили, что из вас выйдет актриса, пусть даже и на таком скромном уровне? Она уже видела, что ее не возьмут официанткой ни в какое кафе или бар. И вовсе не потому, что она страшная или что-то такое, просто никто не захочет принимать на работу явную неудачницу, у которой на лице написано поражение, стыд и крушение всех надежд.

– Рози? – Это был уже Роб Леффертс. – Сядьте, пожалуйста, и что-нибудь нам скажите. Керту надо настроить уровень.

Он ничего не понял, и Кертис тоже ничего не понял, но вот Рода Симонс, кажется, поняла… во всяком случае, заподозрила что-то неладное. Она вытащила из-за уха карандаш и принялась что-то писать у себя в блокноте. Но при этом она не смотрела в блокнот; она смотрела на Рози. Смотрела и хмурилась.