Роза Марена

Он начал курить еще в школе. Точно так же, как и многие другие мальчишки, он потихоньку таскал сигареты из отцовских пачек «Пэлл-Мэлла». Отец бил его смертным боем, если ловил на месте преступления, но Норман готов был принять любое наказание ради того, чтобы потом показать всем свою крутизну. А это было действительно круто – когда все видят, как ты стоишь на углу Стейт-стрит и шоссе сорок девять, прислонившись спиной к телефонной будке рядом с аптекой и почтой: стоишь, подняв воротник куртки, и небрежно покуриваешь сигарету. И тебе все до лампочки, потому что ты самый крутой. Да, детка, я крут и неслаб. И когда кто-то из твоих друзей проезжает мимо на своем старом раздолбанном драндулете, ему вовсе незачем знать, что ты стащил сигарету из пачки на отцовском столе и что в тот единственный раз, когда ты набрался храбрости и попытался купить свои собственные сигареты, старик Грегори только фыркнул и послал тебя куда подальше с предложением вернуться попозже, когда у тебя прорежутся усы.

Если ты куришь в пятнадцать лет, это считалось большой крутизной, очень большой крутизной. Для Нормана это было как возмещение за все те вещи, которых он не имел и не мог иметь (например, машину, даже старый раздолбанный драндулет вроде тех, на которых гордо рассекали его приятели – груда проржавелого железа с белой «искусственной сталью» вокруг фар и с подвязанными проволокой бамперами), и уже к шестнадцати годам он превратился в заядлого курильщика – высаживал по две пачки в день и натужно кашлял по утрам.