Роза песков

Юноша удивленно вскинул брови, с любопытством рассматривая горбуна, покачал головой, как бы осуждая такое нахальное любопытство, но все же махнул в сторону бело-зеленого дома.

-- Вам вот туда…

Гуруз, сообразив, что не надо позволять сестре больше разговаривать, не сходя с козел, прижал руку к груди и вежливо склонил голову, благодаря незнакомца.

-- Скажи почтенный, ты, по всему видно, живешь где-то здесь и, наверное, всех знаешь, как нам следует обращаться к продавцу?

Парень снова засмеялся над нелепыми селянами, но поскольку и сам был мелкой сошкой, то вполне понимал и растерянность, и боязливость мальчишек, потому снисходительно ответил:

-- Ты что же думаешь, там один продавец? Вот управляющего я знаю. Его зовут фаранд Айгол. Но можешь не сомневаться, сам он таких покупателей, как ты, обслуживать не будет!

Довольный, что указал нахальным пастухам их место, юноша двинулся по своим делам, а Гуруз, красный от смущения и крайне недовольный ответом этого городского гордеца, тронул поводья, поворачивая кибитку к нужному зданию.

Прежде чем зайти в лавку, Нариз с интересом осмотрела четыре больших стеклянных окна, где на бархате и атласе были разложены роскошные украшения. Солнце било прямо на драгоценные камни, и они ярко искрились разноцветными брызгами. Но смотрела она не столько на украшения, сколько на оконные решетки.

Они представляли собой жутковатую конструкцию. Обычные металлические прутья пересекались под прямым углом сантиметров через пятнадцать, и на каждом скрещении двух прутьев в сторону зрителей торчали острые металлические пики более, чем полуметровой длины. Нариз покачала головой – такой охранной системы она еще не видела.

«Разбить стекло, конечно, можно, и легко, но вот вытащить украшения быстро вряд ли получится».

В широких дверях лавки, прислонившись спинами к косякам, скучали два вооруженных охранника. А из самой лавки доносился чей-то громкий и недовольный голос. Слов, правда, было не разобрать, но и так понятно – кого-то ругают.

Гуруз, после разговора с горожанином чувствовал себя неловко, он здраво оценивал и простоту своей одежды, и отсутствие украшений. Он уже даже пожалел о своем желании осмотреть лавку, можно было найти занятие и попроще, и поинтереснее -- городская роскошь подавляла его. Да и Нариз чувствовала себя не лучшим образом – слишком внимательно их рассматривала стража.

Оставив кибитку метрах в десяти от входа в лавку, Гуруз привязал ее к специальной стойке. И даже эта Хиргова стойка говорила о роскоши и богатстве города! Вместо обычных деревянных перекладин – мудреная кованая загогулина с узорами.

Напомнив себе, что он сын айнура, а не простой пастух, Гуруз поднял голову повыше и двинулся к лавке. Нариз же, напротив, сгорбилась, подчеркивая кривую спину, и заодно давая полам куртки лучше прикрыть ее грудь. Шла она след в след за братом, не поднимая глаз от земли. И потому не видела выражения лиц охранников.

Гуруз упал на нее так неожиданно, что она со всей силы шлепнулась на копчик, и злые слезы невольно защипали глаза. Брат вскочил, выхватил кинжал и звонким мальчишеским голосом крикнул:

-- Ты что делаешь, скотина?!

Нариз пыталась встать, опасаясь, что он кинется на смеющегося охранника, но пока могла только неловко елозить по земле.

Шум в лавке стих, и на порог колобком выкатился невысокий, очень полный мужчина преклонного возраста.

-- Что здесь происходит?

-- Фаранд Айгол, -- с лица охранника пропала радостная ухмылка, он стал серьезен и почтителен, -- вот, пастухи какие-то хотели в лавку зайти.

Толстяк был явно раздражен и чем-то недоволен, однако задрав голову вверх на громилу-охранника, он спокойно спросил:

-- И что же им помешало зайти в лавку?

-- Так фаранд Айгол… -- охранник был явно растерян и не понимал, чем был недоволен управляющий, -- пастухи же! Нищие же!

Мужчина внимательно огляден напружиненного и злого Гуруза, медленно встающего горбатого юношу, и сочтя Нариз старшей в этой паре, спросил:

-- Что привело вас в лавку?

Нариз раздраженно вытерла навернувшиеся слезы прямо рукавом, поправила головную повязку, опасаясь, что из-под нее выскочит косичка, но, кажется, все было в порядке, и глядя в землю, тихим голосом ответила:

-- Мы обычные покупатели, почтенный.

-- Покупатели? – мужчина с сомнением посмотрел на их одежду. -- Впрочем, это не важно.

Он махнул рукой и, колыхнув животом, повернулся к охраннику:

-- Не твое дело решать, кто может войти в эту лавку, а кто нет! Нищий он или чиновник – каждый может зайти и посмотреть на сокровища ридгана.

Охранник сгорбился и покорно кивал головой. Мужчина снова колыхнулся, как желейный торт на блюде и, неуклюже переваливаясь, пошел вглубь лавки. Гуруз исключительно на упрямстве двинулся за ним. Нариз спешно отряхнула костюм и двинулась следом, оставлять взвинченного Гуруза одного, она просто боялась.

Раздраженно оглядев зашедших следом детей, но не желая отказываться от своих слов, фаранд Айгол махнул им рукой, указывая на прилавки, стоявшие в глубине, и продолжал выговаривать почтительно сгибающемуся перед ним худощавому мужчине.