Роза ветров

— Вы положительно уверены, что это будет русский человек?

— Можете даже не сомневаться. Иначе стал бы я весь этот огород городить? И давайте уже поедим наконец! Я просто гомерически голоден.

Пока они закусывали тем, что осталось после вечернего приема у балерины, ее подгулявшие друзья отправили горничную за китайцами.

— С жиру бесятся, — пояснил господин Семенов. — У них теперь опиум в большой моде. И, вы знаете, не у одной только богемы. Даже и приличное общество, я вам доложу, не чурается. Азиатчина, одним словом. А нас при этом варварами считают. И водки у них днем с огнем не найти. Они ведь из-за этого самого опиума и затеяли в Китае нынче сыр-бор.

Поглощая с ничуть не скрываемым энтузиазмом остатки паштетов, он снова вскочил на любимого конька и просветил Невельского в той области, где крылись причины недавней войны Англии против Китая.

— Покупают они у китайцев много, Геннадий Иванович. Любой восточный товар здесь очень в цене. А те у английских купцов брать в ответ ничего не хотят. Все у них есть, говорят. Ничего от британцев им не надо. Отсюда перекос идет сильный в торговле. И совсем не в пользу англичан. Оттого Ост-Индская компания разобиделась. Торговый баланс не в ее пользу. Долго думали, чем привадить китайских купцов, да ничего не придумали. Не желает азиат европейского товара, хоть ты тресни. Живет себе, как ему хочется, — свое только ест-пьет. А лордам местным, разумеется, не сидится. У них в одном месте зудит, когда они кому-то своего интереса навязать не могут. В итоге догадались китайцам опиум бенгальский предложить. Для чего закупили на него целую монополию. И вот это у них, доложу я вам, вдруг пошло. Таким товаром китайский купец вполне заинтересовался. Вскоре завалили дешевым опиумом весь Китай — народ потихоньку разлагается, крестьяне работать не хотят. В ответ император эту торговлю запретил, но англичанина разве остановишь? Он как изобрел свой паровоз — так всех им и давит. Сначала под полой торговал, а потом войска привел — чтобы знал китайский народ, какой продукт ему нужен. Теперь вот о каких-то еще тайпинских идеях[63] там заговорили. Проповедники вроде китайские, а говорят все больше об Иисусе Христе. Не удивлюсь, если этих «тайпинов» англичане к ним завезли. Поговорят, поговорят, а потом глядишь — какой-нибудь бунт устроят. Заварушка начнется, императору станет уже не до англичан. Под шумок можно будет еще опиуму продать, да немало так — думаю, с гору хорошую где-нибудь в Гималаях выйдет.

Слушая весьма увлеченного предметом своей речи господина Семенова, Невельской время от времени косился в сторону хозяйки особняка. Она продолжала веселиться в кругу своих друзей, состоявшем исключительно из мужчин, много и звонко смеялась, иногда легко вскакивала с диванчика и ко всеобщему оживлению становилась в какую-нибудь красивую позу. Тонкие руки ее то замирали над головой, то властно опускались на бедра, то широко и уверенно разлетались по сторонам, и тогда она словно парила секунду или две посреди шумной гостиной. Лицо озарялось по очереди горделивой улыбкой повелительницы, испуганным взглядом маленькой девочки, капризной гримасой соблазнительницы и плутовки — всем тем арсеналом, которым она овладела для своей последней роли в театре и для обольщения без того готовых с легкостью обольститься ее красотой мужских сердец. Балерина открыто наслаждалась пылающими изо всех углов ее гостиной жаркими взглядами, впитывая их каждым сантиметром своей поверхности, как впитывает солнечные лучи нежный и в то же время жадный цветок.

— Какова? — отвлекался иногда господин Семенов от предмета разговора, замечая рассеянность своего собеседника и одобрительно успевая что-то сказать на датском языке хозяйке дома.

Та всякий раз отвечала ему с улыбкой, однако содержание этой улыбки было иным, нежели то, что сияло в ней по отношению ко всем остальным мужчинам. Балерина нисколько не хотела понравиться господину Семенову Она улыбалась ему с видом смиренной послушницы, из чего Невельской сделал вывод не только о зависимом ее статусе, но и об искреннем уважении, какое она испытывала к его спутнику.