Розалина снимает сливки

– Спасибо. Как мы уже поняли, избегание старушечьих спален у меня в приоритете. – Он указал на тарелку. – Эти – с медом и тимьяном, и, наконец, с розмариновым сливочным маслом.

– Так странно, что мы готовим вместе почти месяц и еще ни разу не пробовали выпечку друг друга.

Он ухмыльнулся.

– Клянусь, съемочная группа носит у себя в заднем кармане вилку.

– Да. Я сама видела.

Взяв в руки печенье с медом и тимьяном, она разломила его на две части и провела большим пальцем по излому, изучая текстуру.

– Даже не знаю, что сказать. Ты в этом явно хорош и точно это знаешь, потому что решил выступить на телевидении.

– Да, но мне все равно хотелось бы услышать твое мнение.

Она задумалась на мгновение, польщенная тем, что он считает ее мнение заслуживающим внимания, и попыталась придумать дельный совет.

– Оно вкусное, и испек ты его превосходно, но… мне кажется… если и волноваться из-за инструктажа, то вряд ли из-за этого.

Воцарилось недолгое, не совсем приятное молчание.

– Ну, а что насчет тебя? – спросил он. – Оно должно быть любимым с детства, так что, если только твое детство не отличалось от моего, вряд ли алкоголь это отразит.

Домашнее чувство уюта, которое она испытывала, пока они вместе пекли, вдруг показалось ей далеким и неуместным. Это был дом Алена. Она была гостьей. И она оскорбила его, пусть и ненароком.

– Думаю, я пыталась сделать что-то необычное из традиционного семейного печенья. Но твое просто… – она извиняющимся жестом указала на тарелку Алена. – Не пойми меня неправильно, оно очень красивое, но это просто… печенье. Дорогое печенье. Но не такое, которое вызывает приятные детские воспоминания.

– В инструктаже не говорилось, что это обязательно должно быть такое же печенье, которое можно купить в супермаркете.

– Нет, но… – Она настороженно смотрела на него, чувствуя себя Винни-Пухом, который застрял в парадной двери Кролика и не знал, куда ему двигаться – то ли вперед, то ли назад, и знал, что не сможет сделать ни того, ни другого. – Мне кажется, они ищут что-то с… налетом ностальгии? А я не знаю, какая история у твоей выпечки.

Его взгляд похолодел.

– История такая, что это печенье.

– Ален, я не критикую. Просто считаю, что в этом испытании нужно, чтобы оно было более личным. Дело не в том, что ты должен изменить печенье. Но, не знаю, ты можешь передать через печенье свою историю?

Наступила тихая напряженная тишина – такая, чтобы Розалина забеспокоилась, что все испортила.

– Послушай, – сказал он наконец. – Меня возвращает в детство не… не это чертово печенье. Я люблю своих родителей и очень близок с ними. Но отчасти причина этого в том, что они всегда считали, что я не справлюсь со взрослыми обязанностями. Так что да, я вырос на оливках и гриссини, а не на джемах и шоколадных «Хобнобс». И правда в том, что мне не нравится, когда меня просят потворствовать каким-то устаревшим представлениям о ностальгии.

Странно, но Розалина могла это понять. По крайней мере отчасти.

– Моя семья тоже не любит печенье. Но я пришла выиграть конкурс, поэтому да, я угождаю.

– И мне, наверное, тоже стоит. Просто… я не знаю, как это сделать. Я бы не узнал заварной крем, даже если бы сел на него.

– Ну… – Розалина постаралась обескураживающе улыбнуться. – Мне кажется, что определять вид печенья, садясь на него, – довольно нишевый навык.

Он нехотя рассмеялся.

– Кроме того, мои родители будут смотреть шоу. Я не хочу, чтобы они считали, будто плохо меня воспитали, потому что не кормили правильным печеньем. И уж точно не считаю, что мое детство было ущербным из-за того, что я проводил больше времени на балете, чем в супермаркете.

Родители Розалины водили ее ровно на одно занятие балетом, и она решила, что это чепуха. Это был один из редких случаев, когда ее с отцом взгляды сходились.

– Уверена, – сказала она, – что ты все равно пройдешь. Конечно, если только не подожжешь духовку или не врежешь по лицу Уилфреду Хани.

– Наверно, у меня получится воздержаться и от первого, и от второго, но «пройти» – не совсем то, к чему я стремлюсь.

Она на мгновение задумалась.

– Знаешь что? Расскажи им то же, что рассказал мне. О своей семье. Мне кажется, у тебя лучше получится, если они поймут, что у тебя было за детство.

– Это не покажется… потворством?

– Ну, можно опустить часть о супермаркете, – сказала она смеясь. – Можно сказать: «В детстве я редко ел традиционное печенье. Но родители научили меня ценить еду и кулинарию, и я постарался использовать продукты, которые им нравятся».

– Моя мама любит лаванду, – согласился он.

– И раз уж они будут смотреть, им будет приятно.

Он улыбнулся ей.

– Иди сюда.

Розалина подошла, Ален притянул ее к себе и страстно поцеловал. После этого он какое-то время смотрел на нее, будто пытаясь что-то понять.

– У тебя плохо получается соревноваться, да, Розалина-эм-Палмер? Это ужасно мило.

– Эй, я все равно хочу выиграть. Просто не хочу победить только потому, что твои родители никогда не покупали бурбон.

– Я и говорю – это ужасно мило.

И он снова ее поцеловал.

Суббота