Розалина снимает сливки

Розалина сглотнула. Ее сердце пролетело мимо развалившегося суфле и упало в миску для смешивания.

– Ты прав. Я… Я глупая и сентиментальная.

– Розалина, – он смотрел на нее тем напряженным, серьезным взглядом, который у него иногда появлялся, – в твоей жизни есть нечто гораздо большее, чем выпечка.

Она открыла рот, не совсем понимая, что хочет сказать и что скажет, и будет ли это одно и то же. Потому что, безусловно, в ее жизни было нечто большее, чем выпечка. Просто она не знала, совпадает ли ее большее с его. К счастью, от необходимости отвечать ее спас резкий скрип шин по гравию, когда перед ними остановился «Ягуар» Лив.

– Мне пора идти, – сказал Ален, наклоняясь, чтобы поцеловать ее напоследок. – Кстати, Лив от тебя без ума. Увидимся в четверг.

Когда машина отъехала, оставив Розалину одну, зажужжал ее телефон. «Твоего отца вызвали на работу. Я могу приехать и забрать тебя, но не раньше чем через два часа».

Это было настолько обыденно, что даже не обидно. Кроме того, нужно быть дерьмовым человеком, чтобы обижаться на срочный случай медицинского вызова. «Все в порядке, – ответила она. – Не торопись. Я могу подождать в отеле».

Закинув сумку на плечо, она направилась обратно по подъездной дорожке, но встретила Гарри, идущего в другую сторону.

– Что-то случилось, друг? – спросил он.

– А, ничего. Просто папа не может меня забрать, а маме потребуется время, чтобы добраться сюда.

Он с тревогой нахмурился.

– С ним все хорошо?

– Да. А вот кому-то другому, видимо, нет. Он – кардиолог и сейчас даже с постели не встает, если это как минимум не тройное шунтирование с осложнениями.

– Ничего себе. – Казалось, он хотел узнать больше о медицинской карьере Сент-Джона Палмера, но, видимо, не решился. – Слушай, ты живешь не так далеко от того места, куда я еду, и, мне кажется, не стоит заставлять ехать твою маму в такую даль. В фургоне есть место, если ты не против засунуть ноги в ящик с инструментами.

Розалина собралась сказать: «Нет, все в порядке, не нужно», но он сам предложил, и выбор стоял между тем, чтобы отнять двадцать минут у Гарри или два часа у Корделии.

– На самом деле ты бы очень меня выручил.

– Отлично, приятель. Сюда.

И вот, едва отойдя от автостоянки, Розалина неловко набирала одной рукой сообщение маме, пока шла за Гарри к фургону «Добсон и сын». Он открыл для нее пассажирскую дверь, и она забралась внутрь. Через несколько секунд он присоединился к ней, а еще через несколько секунд они уже ехали по дороге.

Было что-то неожиданно интимное в том, чтобы разделять с ним его пространство, особенно когда само пространство было небольшим, и она прекрасно осознавала, как близко они находятся. Мягкие завитки волос на его предплечьях. Четко очерченная линия челюсти с тенью свежей щетины. Глубоко посаженные глаза и длинные темные ресницы, более заметные в профиль.

– Гарри? – спросила она.

– Да?

– А почему… почему тебе нравится печь?

Он вздохнул как тот самый техник, который сказал: «Я не знаю, что с вашим котлом».

– Это расслабляет. Приятно заниматься делом, в котором ты разбираешься. И все знают, что если тебя побеспокоят, пока ты печешь пирожные, то пирожных не будет. Поэтому выпечка помогает, если нужно успокоиться и все такое.

– Амели этот урок не усвоила.

– Ну, с детьми всегда все иначе, так ведь? Через две секунды после того, как Руби с Эмбер заходят на кухню – это дети Сэм, кстати, – ты понимаешь, что ничего не приготовишь. Но дело ведь не в этом, да? Это же, ну, семья и все такое.

Она кивнула.

– Наверно.

– А с чего вдруг такой вопрос?

– Не знаю. Я… я вложила столько сил и порой задаюсь вопросом, не трачу ли время зря.

– Почему, потому что твой папа – кардиолог, а ты – нет?

Вот поэтому с Гарри было трудно. По нему не скажешь, что он проницательный. Но у него получалось… понимать ее?

– А мама – онколог.

Он задумался над этим.

– Черт побери, вы же не из тех самых умных засранцев, да?

– Они – да. А меня выгнали из универа.

– Это не значит, что ты не умная. Просто ты выбрала другое.

– Может быть. – Она вздохнула. – Но дело в том, что мой выбор кажется не таким уж значимым.

– Вот тут я не знаю, друг. А может, я сам хочу простых вещей.

– Это как?

Он пожал плечами, не отрывая глаз от дороги.

– Ну, меня растили так, что если ты работаешь, и платишь по счетам, и заботишься о близких, то тебе больше ничего и не надо.

– А так ли не надо? – размышляла она вслух. – Может ли этого в самом деле быть достаточно?

– Ну, – он бросил взгляд в ее сторону так быстро, что она едва не подумала, что ей показалось, – мне бы хотелось получить кое-что, чего у меня нет. Но такова жизнь, ведь так?

– И тебя не волнует, что в ней может быть, не знаю, нечто большее?

На это он рассмеялся.

– Конечно, есть большее. Ну и что с того? Никто не может иметь все и сразу. Нужно просто понять, что тебе важно. А потом не дать тому, что не важно, мешать делать то, что важно.