Розалина снимает сливки

Ясно, значит, он все-таки пьян. Или шутит, что не совсем понятно. По крайней мере, она надеялась, что это либо одно, либо другое.

Они доели макаруны, и Розалина допила бы свой бокал, чтобы снять напряжение вечера, но Ален и Лив, в избытке гостеприимства, продолжали подливать ей вино. Поэтому ей было трудно следить за тем, сколько она пьет.

А затем Ален исчез на кухне, чтобы нанести последние штрихи на следующее блюдо, оставив Розалину в неловком молчании с дизайнером интерьера.

– Ален говорит, что ты живешь со своей бывшей девушкой, – заметила Лив через минуту или две. – Это не слишком… напрягает?

– Господи, на самом деле я с ней не живу. Она просто часто бывает у меня дома.

– Это все равно звучит напряженно.

– Ну, она довольно страстная натура. Но у нее счастливый брак, и я считаю, что подруги из нас вышли лучше, чем пара.

Одна из идеальных бровей Лив образовала идеальную дугу.

– Почему?

– Отчасти из-за того, что нам было по семнадцать, – чем больше Розалина трезвела, тем больше начинала защищаться, – но в основном мы много трахались и орали друг на друга, иногда одновременно.

– Ого. Я… полагаю… всегда думала, что все… не знаю, что две женщины лучше понимают друг друга.

– Тут дело не в понимании. Люди беспокойные, отношения беспокойные, подростки очень беспокойные, – Розалина сделала еще глоток вина, – а Лорен невероятно беспокойная.

– Наверное, это было волнующе. Вся эта страсть.

– Ну, да. Но, опять же, нам было по семнадцать. А в семнадцать тебя возбуждает все.

Встав, Лив разгладила платье и пошла открывать еще одну бутылку.

– Нет, но с мужчиной все… по-другому. Это почти абсурдно. Их эмоции, мозги, тела – все работает иначе. – Она отпила почти половину бокала. – Возьмем, к примеру, секс. Мужчины возбуждаются, применяют фрикции, а потом кончают. Но женщины… женщины чувственны. Нам нужно время, ласка, чтобы нас трогали, нам нужно промариноваться, как…

– Тофу? – предположила Розалина.

– Нет, – сказала она, надув губы. – Не как тофу. Как… как… как… прекрасному вину.

Розалина определенно была пьяна, но ей требовалось быть намного пьянее, чем сейчас, чтобы забыть основную кулинарную терминологию.

– Вино не маринуют. В вине маринуют.

– Ты упускаешь суть. – Лив вернулась к дивану и опустилась на него, гораздо ближе к Розалине, чем следовало. – Суть в том, что если ты с женщиной, ты хочешь того же, что она. Ты бы чувствовала то же самое. Вы были бы как… как две орхидеи, растущие на одной лозе.

– Я думаю, – осторожно сказала Розалина, – что ты несколько романтизируешь. Плохой секс – это просто плохой секс, и у меня часто был плохой секс с женщиной.

– Ясно. – Ален снова появился, держа в руках поднос больше прежнего. – Я пропустил интересный разговор.

– На самом деле нет, – ответила Розалина, снова пытаясь связаться с ним взглядом, хотя в данном случае она пыталась сообщить: «Твоя подруга напилась и ведет себя очень странно».

– Эм, у тебя есть вода? Лив, хочешь воды?

Ален поставил поднос на журнальный столик и начал расставлять посуду.

– Итак, у нас есть салат из полевой зелени с персиками, прошутто и бальзамическим уксусом с инжиром, куриные крылышки в манго-хабанеро – знаю, это американская еда, но я подумал, что будет забавно, если сделать их липкими – только ешьте осторожнее, они острые; зеленая фасоль с отборной мятой и фаршированные грибы с грецким орехом, горгонзолой дольче и черным перцем.

– Дорогой, – Лив наклонилась, чтобы взять гриб, – ты знаешь, как нас побаловать.

Розалина чувствовала себя не столько избалованной, сколько голодной. Кроме того, Ален не преувеличивал, когда сказал, что куриные крылышки острые: один укус – и она тут же потянулась за вином.

– Итак, – начал Ален, опускаясь в кресло, – вы говорили о плохом сексе?

Это был разговор, от которого Розалина определенно хотела увильнуть.

– Просто разговор между нами, девочками.

Он бросил на нее, как ей показалось, игривый взгляд.

– У вас уже есть от меня секреты, да?

– Нет, – сказала Розалина тогда же, когда Лив добавила: – Хочешь, расскажу?

Ален поднял руки в знак покорности.

– Мне и в голову не придет встать между вами.

– Я говорила Розалине, – продолжала Лив, не обращая внимания, – и мы обсуждали с тобою сотни раз, Ален, что быть с женщиной для меня гораздо логичнее, чем быть с мужчиной.

– А я говорила ей, – перебила Розалина, – что в женщинах нет ничего особенного. Не в плохом смысле. Просто… они всего лишь люди и могут быть замечательными или дерьмовыми, лучшими или худшими в твоей жизни. И обычно, по моему довольно ограниченному опыту, они что-то среднее, как и все остальные.

– Розалина, – Ален сказал насмешливо-возмущенным тоном, – это ты так намекаешь, что я – посредственность в постели?

– Что? Нет. Я говорю, что секс – это то, каким ты его делаешь.

– О, Ален. – Лив слизала куриный соус с кончиков пальцев. – У тебя нет причин для беспокойства. Ты легко входишь в мою десятку лучших. Возможно, даже в пятерку. Ты так не думаешь, Розалина?

Неужели она единственная, кто не ведет статистику по своему клитору?