Рождение богов

Алексей с интересом посмотрел на Теодора. Его лицо было свинцово-бледным. Перехватив Лешин взгляд, он чуть заметно отрицательно покачал головой и отвернулся.

3

После оглашения обвинения назначили перерыв. Шумная толпа присяжных вывалила из гелиэи на агору, чтобы поразмяться, перекусить и поделиться впечатлениями о процессе. Эллины оживленно обсуждали только что услышанную речь. Большинство сходилось на том, что речь великолепно написана, но продекламирована крайне плохо. Леша с удивлением отметил, что присяжных больше интересуют не факты, а эстетическая сторона процесса. По сути обвинения особо никакого обсуждения не было. Видимо, всем все было и так понятно.

Тофон подозвал Алексея и бегло ознакомился с его записями. При стенографировании Леша вспомнил университетские навыки и максимально использовал сокращения. Что сказалось на разборчивости текста. Тофон скривился, видимо, обнаружив множество орфографических ошибок, но в конце концов равнодушно махнул рукой и даже похвалил Алексея за старание.

Лешин взгляд упал на вещдоки, небрежно брошенные возле трибуны.

— Господин, разрешите взглянуть?

Тофон безразлично кивнул.

Кинжал как кинжал. Острый. Леша без особого интереса повертел в руках орудие убийства. Отпечатки снять все равно невозможно, а где изготовлено оружие и кому могло принадлежать, местные мастера разберутся лучше него. Теперь письма. Четыре небольших куска тонкого папируса. Дорогая штука. Алфавит действительно греческий. Но, похоже, использована какая-то тайнопись. Алексей вдруг вспомнил, что читал в школе о спартанской системе шифрования посланий. Они наматывали пергамент на жезл определенной толщины и с каждым оборотом писали по букве. Расшифровать подобную тайнопись можно элементарно. Главное — подобрать возможную толщину палки. Для этого нужно перебирать по очереди каждую пятую, шестую, седьмую букву и так далее, пока они не сложатся в слова.

Леша улыбнулся и обратился с этой идеей к Тофону.

Хозяин с усмешкой выслушал предложение:

— Алексиус, неужели ты считаешь нас настолько глупыми? Фемистокл сумел прочесть таким образом послание лакедемонян еще во времена, когда эллины гнали Варвара из Эллады. Если бы все было так просто, эти письма давно бы прочли.

Алексей сконфуженно смотрел на исписанные листки пергамента. Как-то не верилось, что эта девчонка пользовалась при переписке с Теодором каким-то сложным шифром. А то, что она способна убить кого-то, пусть даже опротивевшего мужа, вообще не укладывалось в голове. Леша еще раз посмотрел на кинжал, затем на Агаристу. Потом прикрыл глаза, вспоминая мельком увиденного Полизала. Лопнувший пояс, вываливающийся живот. Ну не могла эта худышка проткнуть такую тушу, даже кинжалом! Может, все-таки его убил Теодор?

Тут начался допрос свидетелей. Сначала опросили свободных, но показания граждан и метеков были расплывчаты.

Они озвучивали скорее не факты, а свое мнение:

— Да, бесспорно, Полизал был почтенным и достойным мужем.

— Клянусь Афродитой, у его похотливой женушки был ухажер! Не знаю кто, но, без сомнения, последний мерзавец!

— Надо было ему жену сразу гнать из дому с позором, так нет же! Хотел поймать ее с любовником. А потом из него все деньги вытрясти. Да, видать, любовник посильнее оказался…

Затем приступили к допросу домашних рабов Полизала. Раб может быть честным только через пытку. Так что большинство свидетелей не выводили, а выносили. Избитая старуха, истерзанная служанка, паренек с окровавленной кашей вместо спины. Плач, хрипы, стоны… Чудовищная картина, кошмарным образом оттеняющая торжественность первой части суда.

Алексей с ужасом следил за происходящим. До этого момента эллины казались очаровательными, милыми, умными людьми. Но сейчас пятьсот человек без малейшего сострадания смотрели на избитую женщину, слышали ее стоны. И ни на одном лице не проявилось ни тени сомнения или жалости. Никто не морщился от отвращения. Безразличие…

Только теперь Алексей осознал то, на что раньше закрывал глаза. Рабы для эллинов — просто инструмент, удобная вещь, и относятся к ним так же, как к инструменту: бережно и заботливо, чтобы инструмент работал, но, если потребуется, — могут без колебаний выкинуть или сломать. Леша вспомнил многочисленных закованных в цепи рабов, работавших в полях. Хозяева беспокоились, чтобы рабы не забывали свою сущность… Вспомнил изуродованные лица несчастных, отважившихся на побег, с выжженными на лбу словами «поймай меня». И последнее напутствие Энея: «Если тебя продадут на Лаврионские рудники — беги!»

Леша невольно опустил стило, почти не вслушиваясь в показания.

4

Наконец, этот кошмар закончился. Служанка и несколько рабов признались, что к госпоже ходил любовник, но имени его никто не знал. По общему мнению, этих показаний было достаточно, чтобы вынести приговор.