Рождение богов

Давно она не была здесь. Вся комната аккуратно убрана, лишь на огромном столе беспорядок. Полки над столом завалены десятками свитков и стопками бумаги.

Пандора протянула руку и взяла верхний свиток. Развернула. Эсхил.

Выбрав наугад, стала читать:

…Сегодня вижу я,

Как губят боги погубивших город мой.

Довольно, решено. Теперь на смерть иду.

О, двери дома, о врата Аидовы!

Молю лишь об одном: чтоб метко пал удар,

Чтоб сразу же, как хлынет кровь, без судорог,

Смогла навеки я закрыть глаза свои…

Пандора невольно прижала ладонь к непослушным губам, которые шептали знакомые строки, и почувствовала, как глаза наливаются влагой. Нет. Спокойно читать о судьбе Кассандры было невозможно. И как можно не шептать текст, если знаешь его наизусть? Нужно взять что-нибудь другое.

Она снова провела рукой по мягким свиткам. Вот этот выглядит самым потрепанным. Наверное, его читали чаще всего. Девушка осторожно развернула папирус. Да, все-таки бумага, сделанная Алексиусом, действительно приятнее на ощупь и удобнее.

Пандора опять наугад выбрала строчку и начала торопливо читать:

«Хотя этот логос существует вечно, люди не понимают его — ни прежде, чем услышат о нем, ни услышав впервые. Ведь все совершается по этому логосу, а они уподобляются невеждам, когда приступают к таким словам и к таким делам, какие я излагаю, разделяя каждое по природе и разъясняя по существу. От остальных же людей скрыто то, что они делают бодрствуя, точно так же, как они свои сны забывают».

Пандора остановилась и несколько раз моргнула, отметив с досадой, что при чтении действительно шевелит губами. Читать молча, как говорил Алексиус, не получалось. Но сейчас ее больше беспокоило не это, а то, что смысл прочитанного полностью ускользнул от нее. Девушка повертела свиток и нашла имя автора: Гераклит из Эфеса. Где-то она слышала это имя… Но о чем он писал, было совершенно неясно. Пандора перечитала еще раз. Потом еще. И наконец раздраженно швырнула свиток на стол. Проклятый раб! Неужели он понимает, о чем писал этот эфесец?!

Ее взгляд упал на плоский кожаный мешочек у изголовья ложа. Интересно, что там? Девушка подошла и потрогала его. Довольно тяжелый. Похоже, в нем тоже бумага. Она попыталась развязать веревочки, стягивающие мешочек. Никак… Надо зубами. Вот так. Стопка исписанных листов высыпалась на покрывало. Какая досада! Прочесть это невозможно. Всё на каком-то непонятном языке. Хотя некоторые буквы похожи… Девушка взяла несколько листов. Слова… Слова… А вот рисунок. Значит, Алексиус умеет рисовать… Впрочем, это, скорее, не рисунок, а… Как он это называет? С-х-е-м-а. Пандора выбрала другой листок. Несколько лошадиных голов с упряжью… Что на другой стороне? Какая-то повозка…

Бросив осторожный взгляд на дверь, Пандора собрала разбросанные листы в стопку, подложила под спину подушку, уселась поудобнее и решила рассмотреть все внимательно. Похоже, листы лежали в определенном порядке. Где же начало? Пандора пригляделась и скользнула пальцем по стопке. Кажется, снизу бумага более плотная и какого-то серо-желтого цвета. Стоит начать с нее.

На обратной стороне первого листа рисунок. Очень странный рисунок. Холм. Большое дерево. Рядом еще деревья. Куча камней. Какая-то стрелка. Несмотря на простоту и даже грубость наброска, было в нем что-то странное. Пандора никак не могла сообразить, что. Какая-то глубина, объем… А вот что-то похожее на карту. И надписи на эллинском: Танаис. Знакомое название… Кажется, это река у Эвксинского понта. Вот еще одна карта. Здесь много надписей на греческом: Эвксинский понт, Ольвия, Византий. В общем, ничего интересного.

На другом листе портреты каких-то людей. Алексиус не был талантливым художником, но навык рисования у него, безусловно, имелся. И в эти портреты было вложено немало сил. Множество легких линий, тонких штрихов. Женщина и мужчина. У женщины очень грустный взгляд. Мужчина спокойный, уверенный. Пандора догадалась, кто это, и долго рассматривала их лица, пытаясь уловить сходство.