Рождение богов

Алексиус недоверчиво улыбнулся:

— Замечательно. И как успехи?

Пандора неопределенно пожала плечами.

— Что читала?

Девушка подошла к столу, ища глазами брошенный свиток:

— Вот это. Гераклит, кажется.

— Ого! Ну и как?

— Немного… запутанно.

— Немного? Это еще мягко сказано! Я вообще ничего не понял.

Девушка осторожно улыбнулась. Алексиус улыбнулся в ответ.

— Господин! — встряла Эфимия. — Не верьте ей! Пойдемте, я вам покажу!

— Ну что еще?

— Пойдемте, пойдемте! Увидите сами! — ключница увлекла Алексиуса за собой.

У Пандоры похолодело в груди. Что же служанка могла найти? Она с тревогой пошла следом.

Эфимия привела их в спальню Пандоры. Изнывающие от любопытства Лина с Хионом протиснулись следом.

— Вот, господин, полюбуйтесь на это! — ключница подошла к ложу и приподняла тюфяк. Там лежал спрятанный Пандорой бронзовый кинжал.

Лина ахнула. Хион выразительно зацокал.

Пандора стойко выдержала испытующий взгляд Алексиуса и наконец нашлась:

— Это для жертвоприношений.

— А кого ты собралась принести в жертву?! Ведьма! — не выдержала ключница.

Повисла напряженная тишина.

— Пандора хотела сказать, что этот кинжал — ее защита от злых духов. Разве не в этом задача кинжала для жертвоприношений?

Пандора уставилась на Алексиуса, пытаясь уловить издевку в его глазах, но казалось, что он говорит серьезно.

Девушка медлила с ответом, поэтому Алексиус спросил опять:

— Я правильно понял?

Она отвела глаза:

— Да… господин.

— Ну и отлично. Уверен, что злые духи не потревожат тебя.

Алексиус кивнул Эфимии:

— Благодарю тебя за усердие. Надеюсь, ты и впредь будешь внимательно следить за всем, что происходит в доме, и своевременно сообщать мне.

— Слушаюсь, господин…

— Прекрасно. Вы все можете идти.

Многозначительно переглядываясь, слуги направились к выходу. Дождавшись, когда закроется дверь, Алексиус тяжело вздохнул и обернулся к девушке. Он пристально смотрел на нее, но Пандора уже взяла себя в руки и теперь глядела ему в глаза спокойно и равнодушно.

После долгого молчания Алексиус сказал:

— Я не буду забирать у тебя твой… амулет… если он так важен для тебя. Полагаю, ты в любом случае нашла бы способ… — он пытался найти слова. Так ничего и не придумав, начал снова: — В любом случае я хотел бы получить от тебя некоторые гарантии разумности твоих поступков.

— Разумности моих поступков? — Пандора криво улыбнулась. — Ты слишком многого хочешь от простой девушки, господин. Какую гарантию я могу тебе дать, кроме моей жизни и судьбы? Но они и так в твоих руках…

— Клятвы перед богами у алтаря о том, что ты не причинишь вреда себе и другим обитателям этого дома, будет достаточно. Завтра утром посетим храм Аполлона — здесь недалеко. До полудня обернемся.

После некоторых раздумий Пандора безразлично ответила:

— Думаю, боги не допустят нарушения клятвы вне зависимости от того, где она произнесена. Я не хочу отвлекать тебя от дел… господин.

— Хочешь поклясться здесь? У нашего алтаря? Сейчас? — спросил Алекс с сомнением.

— Почему нет?

— Чтобы все слуги были свидетелями?

Пандора постаралась изобразить пренебрежение, но эта мысль была ей неприятна.

— Хорошо. Если богам все равно — мне тем более. Можешь принести клятву здесь и сейчас.

Девушка с трудом сдержала вздох облегчения.

— Чем мне поклясться? Своей жизнью?

— Ну… Несколько странно клясться своей жизнью, что не причинишь себе никакого вреда…

Пандора закусила губу. Нужно быть аккуратнее, подбирая слова, чтобы Алексиус ничего не заподозрил.

— Если я поклянусь честью моей семьи, моего рода, славой предков?

— Добавь: здоровьем отца и памятью матери.

По лицу девушки скользнула тень беспокойства, но она быстро взяла себя в руки:

— Хорошо. А что я должна пообещать?

Алексиус задумался.

— Пообещай не причинять вреда своим действием… или бездействием: себе, мне, слугам и другим обитателям этого дома, а также его гостям.

Пандора кивнула, прикрыла глаза и, слегка запрокинув голову, подняла руки:

— Клянусь Афиной, Аполлоном, Зевсом, Олимпийскими богами! Клянусь своей жизнью, здоровьем моего отца и памятью матери! Клянусь честью моей семьи, моего рода и славой моих предков! Клянусь, что в этом доме я буду благоразумна и честна! — при этих словах девушка бросила настороженный взгляд на Алексиуса — на лице его мелькнуло сомнение. Она испугалась, что он уловит двоякий смысл в этих словах, и торопливо продолжила: — Клянусь не причинять своим действием или бездействием вреда себе, моему господину, гостям и обитателям этого дома. Пусть свидетелями этой клятвы будут все Олимпийские боги! Пусть боги без жалости покарают меня и любого другого, кто захочет, чтобы я нарушила эту клятву!

По скептическому выражению лица Алексиуса Пандора поняла, что он чувствует какой-то подвох, и постаралась отвлечь его:

— Благодарю, господин, что позволил мне сегодня заняться пряжей. У македонских овец очень мягкая и длинная шерсть. Прясть ее — одно удовольствие!

Алексиус кивнул и обвел взглядом комнату.

— А где же прялка?