Рождение Мары

– Ну что ж… – Он кашлянул и поправил свои огромные очки с цепочкой. – Конечно, вы не использовали фонарь, как я предполагал, но находка довольно удачная. Могу зачесть. Правда, мох следовало бы приложить к ране, мы говорили о его заживляющих свойствах. И полная трансформация для вашего вида была не так уж необходима. Думаю, профессор Смеартон сможет принять это в качестве зачета. Вы не знаете, он сейчас здесь?

Мара обернулась: Фальк обращался к кому-то за ее спиной. Профессор Лобо уже завязывал пояс халата. Ну, естественно. Волк. И никаких следов раны. А, вот пакетик с кровью на полу… Убедительно сыграно, браво.

– Смеартон у себя, в десятом домике, – у Лобо был приятный бархатный баритон. – Неплохо, мисс Корсакофф. Или мистер? Как вас теперь называть?

Мара не понимала, о чем они говорят. Взглянула на свои руки: крепкие мужские ладони. Волосы короткие, бицепсы натягивают футболку, ни намека на грудь… И джинсы давят… Вот черт!

– Извините, – буркнула Мара и не узнала свой голос.

Кинулась в туалет и замерла перед зеркалом. На нее смотрел юноша. Да, есть что-то бурятское. Широкие скулы, раскосые глаза, гладкие черные волосы. Она – это он… Так и с ума сойти можно. И почему не идет носом кровь, не мутит и не тянет упасть в обморок? Неужели это ее гены? Неужели Намлан все-таки ее отец?

Мара перевела дыхание, ощупывая незнакомое лицо. Нет, к Смеартону она в таком виде не пойдет. Даже если это сулит ей отличную оценку на следующие три года вперед. Пока все не выяснится, никаких едких комментариев и перешептываний зимних.

Она собралась вернуть свой облик, но потом все же щелкнула отражение на телефон. Пусть будет. Брин разберется.

Брин разобралась лишь к ужину: испытание затянулось. Несколько паникеров не справились с задачей. И в их числе Шейла Флинн. Не то чтобы Мара злорадствовала… Хотя нет, именно этим она и занималась. Столовка – отличное место для публичных унижений.

– Да отвлекись ты уже от нее! – прошипела Брин, дернув Мару за рукав, когда та в очередной раз одаривала Шейлу взглядом победителя. – Покажи мне фото!

– Сейчас, – Мара отправила в рот кусочек индейки, щедро политой соусом карри, и пододвинула к подруге телефон.

– Вот это да! Значит, мы были правы по поводу Намлана! – восхитилась исландка.

– По-моему, непохож, – Джо бегло глянул на снимок и вернулся к еде.

– Ты просто вредничаешь!

– Это известный факт. Для представителей одной расы люди другой кажутся очень похожими. Лично я вижу массу отличий.

– Например?

– Цвет кожи у Мары вышел темнее. Скулы другие, брови ниже, губы тоньше. Другой человек.

– А может, это не Намлан, а кто-то из его ближайших родственников? Она могла воспроизвести случайную цепочку ДНК из фрагментов имеющихся… – размышляла вслух Брин.

– Хорош придумывать! Мы живем не в твоих фантазиях, а в реальном мире, – Нанду поставил свой поднос и плюхнулся на стул. – В мире, где я получил высший бал у Фалька. Джо, дай пять!

Индеец проигнорировал протянутую руку.

– Как ты умудрился? – просто спросил он. – Ты же играл под партой в телефон на каждой лекции.

– Что тут скажешь? – Нанду хрустнул огурцом. – Талант!

– Я видела тебя за окном! – прищурилась Мара. – Ты шпионил, чтобы узнать, как будут сдавать другие. Однажды преподы тебя все же поймают…

– Не понимаю, о чем ты. Каждую птицу будешь принимать за меня? Это расовая дискриминация. Мужик у тебя вышел классный, но я не понимаю, чего вы спорите? Все выяснится через неделю. Густав уже привез мою ушанку!

– У вас что, правда все ходят в ушанках? – шепнула Маре Брин.

– А в Бразилии все ходят в перьях? – чуть слышно отозвалась та. – Нет, я просто хочу посмотреть, как он выставит себя идиотом.

Исландка фыркнула.

Мара и рада была бы разделить беззаботный настрой Нанду, но ведь не ему надо было сдавать практику Смеартону. Летним с Эдлундом приходилось гораздо веселее. Только строгую мисс Кавамура, которая вела практику у рыб и земноводных, студенты немного побаивались. Впрочем, и Джо, и Брин, и Нанду повезло с тотемами. После очередной тренировки Эдлунд просто выставил всем десятки. Брин даже две: с наступлением зимы ее песец сменил шубку и превратился в восхитительное белоснежное животное. Мара стала чаще заглядывать на тренировки летних, чтобы полюбоваться: от одного взгляда на полярную лисичку у нее перехватывало дыхание.

А Смеартон приготовил жесткий тест на скорость. Он должен был называть часть тела, которая подлежала трансформации, и на каждую отводилось десять секунд. Задержка – минус балл, неправильное перевоплощение – минус два. И Мара внутренне уже была готова к любым его едким замечаниям и к привычной для себя шестерке, но в классе ее ждал очередной сюрприз.

Кто-то из девочек стащил из ее альбома с портретами карикатуру на Смеартона, где Мара добавила ему рожки и тонкий змеиный язык. Картинку заботливо положили на профессорский стол. Даже подписывать ее не было нужды: после летнего солнцестояния творчество Мары мог опознать каждый.