Рождение неолиберальной политики

Поппер, Мизес и Хайек подвергли резкой критике отличительные черты (как они их понимали) «либерализма» Нового курса и английской социальной демократии. Поппера в наименьшей мере устраивала радикальная рыночная программа; поэтому он не играл столь видной роли в зарождении и созревании неолиберальной политики после 1945 г. Однако Поппер предпринял мощную критику Платона, Гегеля и Маркса, которая послужила интеллектуальным оружием неолиберализма. Хайек стал интеллектуальным и организационным лидером нового движения. В статье «Интеллектуалы и социализм» он решительно отказался идти на теоретический компромисс в вопросе о превосходстве рынка; его примеру последовали Милтон Фридмен и другие чикагские экономисты. За ним последовали и многие из пылких идеологических предпринимателей, которые руководили неолиберальными аналитическими центрами и пропагандировали свободный рынок. Мизес тогда не пользовался такой известностью, но, вероятно, именно его бескомпромиссное видение рынка восторжествовало в конечном итоге. Взгляды Мизеса на бюрократию оказали влияние на чикагских экономистов, виргинских теоретиков общественного выбора и, что самое важное, на бизнесменов, которые оказывали финансовую поддержку трансатлантической неолиберальной политике[224]. Мизес пользовался особым расположением бизнесменов, поскольку считал корпорации двигателем социального и экономического прогресса. Без поддержки богатых людей и фондов движение никогда не встало бы на ноги. Он прозорливо определил потребление как по природе своей демократический акт, а рынок как форум для выражения этого волеизъявления[225]. Выводы Мизеса стали ключевым компонентом доводов в пользу рынка, которые в 1980-х годах приводили сторонники Тэтчер и Рейгана.

Поппер и Хайек сформулировали первопринципы альтернативной позиции, суть которой состояла в приоритете индивидуальной свободы при сохранении за государством строго определённых полномочий — сильно ограниченных, но достаточных для поддержания правил конкуренции и свободного рыночного капитализма. Мизес был ещё менее расположен к любой государственной власти[226]. Однако на этой стадии в тех трёх их работах, которые мы рассмотрели, пока не было никакой детальной и целостной альтернативной политической или экономической программы[228]. Поппера, Хайека и Мизеса по-прежнему слишком занимали события, происходившие в континентальной Европе, из которой они эмигрировали. Они не смогли предвидеть будущее богатство и общее благополучие послевоенного периода. Формулирование работоспособной альтернативной политики — это главным образом заслуга второй чикагской школы в лице Милтона Фридмена и Джорджа Стиглера. А заслуга Поппера, Мизеса и Хайека состояла в том, что они издали глас сирены, предупреждавший о возможных трагических последствиях движения в том направлении, которое, как им представлялось, было избрано политикой, экономикой и обществом Запада. Но их критика положила начало движению, которое возглавил Хайек. В следующих двух главах я подробно рассмотрю особенности трансатлантического неолиберализма и того сообщества, которому он обязан своим успешным распространением. Однако начальные его проявления, заключенные в идеях Поппера, Мизеса и Хайека, стали теми первыми шагами, которые в конце концов приведут трансатлантический неолиберализм из кабинетов учёных в государственную политику и политическую борьбу.

Глава 3. Прилив поднимается: неолиберальные идеи в послевоенный период

Сейчас сложились все условия для того, чтобы заменить старую систему взглядов новой, чтобы создать стратегию, которой будут руководствоваться законодатели будущего поколения, — хотя на представителей нынешнего поколения она вряд ли окажет воздействие.

Милтон Фридмен «Неолиберализм и его перспективы» (1951)