Рождение Российской империи. Концепции и практики политического господства в XVIII веке

Жестокие российские «карательные экспедиции» под предводительством губернатора Рейнсдорпа (1768–1781), проникавшие вглубь казахских степей, все более энергичные попытки независимого Бухарского ханства привлечь казахов на свою сторону и рост числа сторонников казахского лидера по имени Сырым (Срым) Батыр создали для Российской империи взрывоопасную ситуацию на ее юго-восточном фланге. Сырым Батыру удалось сплотить большинство казахских старшин и настроить их против Чингисидов, династии потомков Абулхаира, которые рассматривались как марионетки российского государства[1344].

Последней каплей стала политика оренбургского губернатора Акима Ивановича Апухтина (1782–1784): на обострившийся земельный вопрос и все более настоятельные просьбы казахов о разрешении пасти скот зимой «на внутренней стороне» российской линии Апухтин в 1782 году ответил условием, что казахам будет позволено переходить на эти земли только в том случае, если они будут вносить арендную плату. Платить аренду за земли, которые казахи прежде считали своими и которых они были лишены из‐за строительства российских линий? Это было уже слишком. Следующей весной напряженность вылилась в значительно усилившиеся набеги казахов на российские крепости и поселения, в участившиеся случаи похищения людей и масштабный угон скота. Необходимость в принятии мер была очевидна, местная администрация — беспомощна[1345].

В этой ситуации Екатерина II решилась на радикальный разрыв с прежней российской политикой на юго-востоке. Примечатален уже первичный анализ ее указаний от мая 1784 года Апухтину как генерал-губернатору Симбирска и Уфы, предшественнику Игельстрома, которые сопровождались признанием вины: поведение казахов является следствием спирали насилия, которая на протяжении нескольких лет раскручивалась местной администрацией с помощью военных «карательных экспедиций»[1346]. Теперь необходимо было добиться сотрудничества казахов с российской стороной. При этом Екатерина II также руководствовалась категорией «цивилизирования», введенной Тевкелевым и Рычковым в 1759 году в связи с задачей защиты имперских границ: «имея попечение о приведении в безопасность границ наших и о всевозможном обуздании народов диких»[1347].

Императрица полагалась на сочетание укрепления собственной позиции в пограничном регионе с политикой привлечения казахов и взаимодействия с ними. С одной стороны, она потребовала возвести новые крепости в степи, а также провести обширные полевые исследования в регионе между Аральским морем и рекой Иртыш и между Каспийским и Аральским морями, чтобы получить все сведения о населяющих эти земли людях и этнических группах. С другой стороны, Екатерина II направила предложения обеим казахским группам, вражески настроенным друг против друга: хану Нуралы была предложена перспектива удвоения годового жалованья (на тот момент оно составляло 600 рублей в год), если ему удастся сократить количество казахских набегов, найти виновных и наказать их. Ему также следовало обратиться и к другим влиятельным Чингисидам, в частности к султану Ералы. Старшинам, поддерживавшим Сырым Батыра, она сделала предложение о сотрудничестве, взяв на вооружение возникшую несколько десятилетий назад идею пограничных судов с равноправным представительством. Они впервые были введены Тевкелевым в 1733 году. Анна Иоанновна одобрила эту идею уже год спустя, астраханский губернатор Татищев впервые реализовал цель равного представительства в судебных органах в конце 1730‐х годов с калмыками, а в 1759 году Тевкелев и Рычков настойчиво призывали к тому, чтобы применять эту концепцию и в отношении казахов, чтобы люди почитали Российскую империю за ее «милость и правосудие»[1348].

Однако в отличие от представлений ее предшественников и прежних правительственных советников, основанный Екатериной II пограничный суд больше не должен был иметь ничего общего с удержанием заложников. Еще Тевкелев и Рычков задумывались о том, чтобы совместить необходимость удерживать заложников с пользой от назначения их судьями под надзором «почетного караула». Теперь служищие суда должны были быть свободными и получать государственное жалованье в сочетании с возможностью премирования за особые заслуги[1349]. Однако императрица прежде всего четко следовала изменениям во внутриказахских властных отношениях, постановив, что из семи членов суда только один султан должен являться представителем Чингисидов, в то время как шесть остальных должны происходить из старшин различных родов. Широким включением старейшин в число ответственных лиц она вместе с тем подчеркнула изменение позиции державы, которая теперь желала воздействовать на казахское общество не только через хана и султанов, но — гораздо сильнее, чем прежде, — через старшин[1350].