Рождение русской словесности

К сожалению, до нас дошло крайне мало сведений современников, касающихся опричнины. Так, известно «Сказание» Альберта Шлихтинга, «Записки» итальянца Арнольфа Генриха Штадена, «Послания» Иоганна Таубе и Элерта Крузе. Наибольший интерес для исследования представляют воспоминания Альберта Шлихтинга. Альберт Шлихтинг, попал в плен к русским при взятии литовской крепости Озерище в 1564 году, затем работал в качестве переводчика у личного врача Ивана Грозного итальянца Арнольфа Генриха Штадена. В 1570 году Шлихтинг бежал в Польшу, где и написал «Сказание», повествующее об Иване Грозном и его опричнине.

Так, Шлихтинг писал: «Всё, что ему приходило в голову, одного убить, другого сжечь, приказывает он в церкви; и те, кого он приказывает казнить, должны прибыть (в Александрову слободу. — Н.Ш.) как можно скорее, и он даёт письменное приказание, в котором указывается, каким образом они должны быть растерзаны и казнены»[170].

Из воспоминаний современников тех событий также узнаем, что многие казни совершались при помощи воды (часто замученные сбрасывались в воду с моста) — реки, озёра, котла с кипящей водой. Как известно, вода знаменует собой неверие[171]. Например, это подчёркивал Филофей: «Воду же глаголют неверие»[172].

Н.С. Тихонравов отмечал: «По мифическим русским воззрениям, выразившимся в многочисленных и разнообразных произведениях народной поэзии, ад находится в пропастях, на дне реки. Грешникам уготовлены “пропасти неисповедимыя”, которые после Страшного Суда будут задёрнуты землёй, травой и муравой»[173].

Интересно, что ещё в иудаистской традиции сад Эдема располагается «справа», а геенна «слева» от Господа; у Платона души праведных после смерти идут «направо и вверх на небо», а грешников — «налево и вниз». Ад и Страшный Суд постоянно сопровождаются огнём. Он выступает в ипостасях огненных реки и озёра, изображается в кипящем котле. В то же время ад — царство не только огня, но и вечного холода. Эти образы переплетаются до тождества. «Лютый мраз» мог изображаться в виде красного, как будто огненного, озера — частый образ в средневековых миниатюрах, изображающих ад, загробные муки, Страшный Суд. По русским апокрифам, к числу адских мук относилась пытка огнём и «мразом»[174].

Опричные казни становились как бы чистилищем, мытарством для согрешивших, в преддверии Страшного Суда. Царь своей неограниченной властью, как исполнитель Божьей воли, карая грех во имя «благочестия», спасал тем самым и свою собственную душу, и души своих врагов — грешников, которым предоставил возможность пострадать ещё на земле. Очевидно, что посредством опричнины царь пытался воссоздать картину Страшного Суда и сам, приравняв себя к Богу, казнил и миловал своим судом. Возможно, смоделировав Конец Света, он пытался искупить грехи народа русского и тем самым отодвинуть Конец Света, в неминуемое наступление которого, приблизительно в 1492 году, как уже говорилось, долгое время верили во всём почти православном мире[175].

Стоит обратить внимание на одежду опричников — одеты они были во всё чёрное и восседали на чёрных конях, к сёдлам у них были приторочены собачья голова и метла, что являлось символом искоренения измены в государстве. Однако есть и другие параллели.

В той же книге Иезекииля соединению Бога со своим народом в грядущем Граде Божием предшествуют разнообразные Божьи наказания. Таким карающим и вразумляющим Божьим Промыслом является и пришествие племён Гог и Магог: «И приидеши от места своего от конца севера, и языцы мнози с тобою: конницы на конех вси, собор велик и сила многа, и взыдеши на люди моя Израиля, яко облако покрыта землю: в последния дни будет, и возведу тя на землю мою, да мя оуведят вси языцы, егда освяшуся в тебе пред ними, о Гог!.. И будет в той день, в оньже приидет Гог на землю Израилеву, глаголет Адонаи Господь, взыдет ярость моя во гневе Моём»[176].

В Откровении Иоанна Богослова, где нашествие Гога и Магога также описано, без конкретизации происхождения этих народов говорится: «И взыдоша на широту земли, и обыдоша святых стан и град возлюбленный. И сниде огнь от Бога с небесе, и пояде я: и диявол льстяй их ввержен будет в езеро огненно...»[177].

Андрей Кесарийский, единственный общепризнанный в православии толкователь Откровения, это место истолковывает так: «Как дикие звери из ущелий... предводительствуемые диаволом и его бесами разойдутся из своих мест по всей земле, чтобы пленить и разрушить стан Святых, т.е. Христову Церковь»[178].