Рождение советской женщины. Работница, крестьянка, летчица, «бывшая» и другие в искусстве 1917–1939 годов

Похожую образность предлагала и агитация, адресованная «женщинам советского Востока». Известен ранний «красный лубок» с двуязычным воззванием на русском и азербайджанском: «Работница-мусульманка! Царь, беки и ханы лишали тебя прав…» (Баку, 1920). Прозаичный призыв учиться в школе для взрослых, создавать ясли, помогать Красной армии и шагать в ногу с рабочими мало соответствовал рисунку, где «работница», подняв красный флаг со звездой и полумесяцем, шествовала в удивительном костюме — обнаженная до пояса, в рыжих шароварах и зеленых туфлях с золотой каймой, в красном хиджабе и развевающейся позади уже ненужной чадре. Более реалистичный плакат 1925 г. «Освобождение женщин Востока» (автор неизвестен, надпись на верхнем поле: «РСФСР. Пролетарии всех стран, соединяйтесь») изображал узбечку в красном платье с флагом в руке между двумя группами мужчин: бородатые старцы в чалмах указывали на минарет, молодые безбородые юноши приглашали вступить в ряды пролетариата. И та, и другая группа были одеты в национальные костюмы, однако у ног женщины лежала отброшенная чадра. Явные противоречия едва ли осознавались художниками, которые уверенно описывали эти образы как новаторские и прогрессивные: «Изображение людей, отражение их воли к борьбе нужно жадно искать и передавать в искусстве. Я не помню отражения в искусстве женщин Востока, а если это и было, то женщины были без лица, закрытые чадрами. Не знаю, были ли у Верещагина женщины с открытыми лицами, но теперь женщины открывают лицо»[79].

Работницы-мусульманки! Царь, беки и ханы лишали тебя прав.., 1921. Фонд Марджани

Неизвестный художник. Освобождение женщины Востока. Нач. 1920-х гг. Из книги В. Полонского «Русский революционный плакат», 1925

Женотделы

В 1927 женотдел объявил кампанию «Худжум» (в переводе с арабского — «наступление»), целью которой было привлечение «отсталых» женщин к общественной работе, ликбез и искоренение патриархальных традиций — ранних браков, калыма, избиений и убийства женщин, покрывания лица и тела и др. Сопротивление большевикам в Центральной Азии было заметнее, чем в русской деревне. Не случайно еще на стенах агитпоезда «Красный Восток», курсировавшего по Туркестану, отсутствовали сюжеты о «раскрепощении»[80]: росписи центрировались вокруг противостояния бая и дехканина.

Информация, адресованная женщинам, распространялась не прямо, а привычным методом вербовки через сеть женотделов[81]. На эти «трудные участки работы» в 1920-е направляли активисток со стажем, и нередко причиной для миссии было желание партийцев-мужчин отправить слишком деятельных женщин в подобие политической ссылки. Женотделовкам, как и учителям и рабкорам, постоянно угрожали, нередки были случаи расправы. Велико было и число случаев убийств и насилия в отношении «открытых» женщин (то есть снявших чадру)[82]. Опубликованная А. Молдошевой переписка женотделовок Кыргызстана начала 1920-х показывает, что активистки часто оставались предоставлены сами себе и быстро лишались ресурсов[83]. Но несмотря на невысокие результаты их деятельности, партийное строительство в национальных республиках вплоть до 1950-х годов было единственной сферой, где еще продолжали действовать структуры, напоминающее женотделы. Не так чтобы это запаздывание прямо повлияло на характер изобразительной продукции, но оно может объяснить, почему местные плакаты на женскую тему дольше опирались на эстетику времен Гражданской войны[84].

Обложка журнала «Работница», 1927, № 26

А. Комаров. Калмычка. Обложка журнала «Красная нива», 1929, № 26