Рождение «Сталкера». Попытка реконструкции

^*Владимир Фабриков: Самой большой проблемой стали мосфильмовские дождевальные установки. Они начинают работать через некоторое время после того, как их включишь. С одной стороны уже бурный проливной дождь, пузыри, а через три метра только едва начинает капать. Княжинский тоже с этим мучился, потому что брызги в объектив летели. Ему вообще на этой картине было очень нелегко. Он поначалу не понимал, какое будет отражение на водной поверхности. Мне приходилось высчитывать все это самому. Но Саша быстро понял, что к чему. Потом он меня замучил своими таблицами — все колера под пленку подгонялись. Разговоры с Княжинским у нас были только по конкретным поводам. Я в операторское дело никогда не лезу. Это слишком специфическая материя.

Сергей Наугольных: Действительно, очень сложный павильон. Очень большой, огромное пространство, светить сложно там было.

Декорация потребовала невероятного количества осветительных приборов. Когда снимается водная или другая бликующая поверхность в павильоне, нужно быть очень внимательным к их размещению. Иначе их отражения и неожиданные рефлексы при колебаниях водной поверхности могут сильно осложнить работу оператора. Еще внимательнее нужно относиться к зеркалам. В гигантском зале с колоннами, на мой взгляд, сняты слишком общие планы, не требующие той отработки фактур, которую выполнили десятки людей. Они были бы уместны на средних или средне-крупных планах. Но тут они доводились до немыслимого качества, а потом снимались слишком общевато. Усилия бутафоров и декораторов пропадали даром. Но Тарковский настаивал, и спорить с ним никто не решался.

^*Владимир Фабриков: Мастер павильона Алексей Меркулов был человек не мосфильмовский. На студии он работал недавно. Замечательный парень. Я ему сценарий «Сталкера» подарил. Человек вполне заслужил. Он был очень благодарен. И подарил мне в ответ свой монтажный молоток, которым я кафель обрубал.

В объекте «Комната исполнения желаний» под водой все должно было быть, «как в Эстонии», на второй электростанции, чтобы два эти объекта органично стыковались. Это потребовало очень кропотливого труда. Тарковский любил прозрачную воду, в которой шевелятся растения. В «Солярисе» они создавали удивительную магию. В 2007 году я оказался в Иванове на фестивале имени Тарковского и, когда переходил мост через реку Уводь, увидел в воде такие же медленно шевелящиеся водоросли — то, что с таким упорством и последовательностью воссоздавал Андрей Арсеньевич в своих фильмах. Я понял, что запечатленный в его детстве образ накрепко врезался ему в память.

Трудные объекты

Появилось несколько новых объектов, которых у Боима не было. Во-первых, труба длиной 60 метров. Круглый в сечении коридор, полукруглый в плане. С трубой было особенно трудно: она пустая и в ней видно вперед и назад. Там длинный проход. Как его снимать?

Первоначально Тарковский хотел снимать в тоннеле с помощью «Стэдикама». «Стэдикам», тогда единственный в Советском Союзе, был у нас в Таллине на съемках проезда на дрезине, а потом его отдали Бондарчуку на съемки фильма «Степь», и получить его обратно было уже нереально. Тем более что оператором-постановщиком там был Калашников и просить у них Тарковский ничего бы не стал. Но выход был найден.