Рождение «Сталкера». Попытка реконструкции

Я не буду специально останавливаться на музыке к фильму «Сталкер», об этом очень интересно рассказал композитор Эдуард Артемьев. Мне удалось в аппаратной звукозаписи услышать, как звучит фантастическая по выразительности музыка. На пути дрезины в Зону стук ее колес превращался в раскручивающуюся, как пружина, звуковую спираль таинственной и непостижимой Вселенной. Это было абсолютное слияние гениальной музыки и изображения. Таинственна, полна метафизического смысла музыка к «Сну» Сталкера. Артемьев превзошел самого себя и написал, на мой взгляд, лучшую киномузыку в своей жизни. Она не иллюстрирует, а комментирует изображение, тексты и смыслы, углубляя их. Спустя много лет я узнал, что Тарковский просил композитора при работе над этой музыкой читать диссертацию Григория Померанца «Основы дзен-буддизма» и добивался некоего сопоставления Запада и Востока, их несовместимости, как бы подтверждающей великое стихотворение Киплинга «Баллада о Востоке и Западе»[523]:

Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места они
                                                                                          не сойдут,
Пока не предстанут Небо с Землей на Страшный
                                                                                          Господень суд[524].

Что такое Зона, как не предвестие Страшного суда, а может и сам Страшный суд? Каков должен быть человек перед судом Вечности и собственной совести? И какова хваленая сила человечества, с его танками, ракетами и даже атомными бомбами, перед мощью непознаваемого разума бесконечной Вселенной? Артемьев понял эту идею Тарковского и гениально воплотил ее в музыке.

В фильме удивительна звуковая палитра: дыхание Зоны, живой природы, капающей, текущей и падающей воды, угрожающий грохот вагонных колес, в который вплетаются фрагменты классической музыки, завораживают и потрясают. Конечно, это результат режиссерского понимания фонограммы, таланта, изобретательности и мастерства звукорежиссера Владимира Шаруна и композитора Эдуарда Артемьева.

С его синтезатором он мог изобразить шумы, которые переходят в музыку, и наоборот. Андрей Арсеньевич и шумам уделял невероятное внимание. Их так долго всегда писали — почти как реплики. Они могли с Алешей (дружеское имя, которое предпочитал для обращения к нему самых близких людей Эдуард Артемьев. — Е. Ц.), чтобы найти какой-то скрип, переломать все виды дерева. Каждую фактурку искали[525].

Здесь можно вспомнить эпизод, связанный с созданием фонограммы фильма. Фанатично преданный своей профессии Шарун посчитал, что ему в фонограмме не хватает гармоник, звуковых обер— и инфратонов, придающих музыке и стуку колес некое неземное звучание. Не найдя в фонотеке «Мосфильма» нужного материала, Владимир Иванович решил добыть его сам. Ранним утром перед рассветом он отправился к мосту между Ленинскими горами и стадионом в Лужниках. Там, у бетонной опоры моста, с помощью садового бура он просверлил в земле узкий канал рядом с опорой и, засунув туда микрофон, стал записывать низкочастотную вибрацию моста, проходящих поездов и тысячетонной бетонной опоры. Он успел записать два или три дубля, потом был арестован и доставлен в отделение милиции. Бдительные милиционеры, увидев профессиональный магнитофон с надписью «NAGRA. Made in Switzerland» и длинный микрофон «Sennheiheiser», решили, что задержали иностранного шпиона, а может и диверсанта. Вызволить Шаруна из милицейского узилища было нелегко.

Мне удалось услышать и фрагмент перезаписи, над которой трудились Тарковский и замечательный мастер, звукорежиссер Евгений Базанов вместе с Владимиром Шаруном. Все это было чрезвычайно интересно. Тем острее было желание увидеть завершенный «Сталкер».

9 апреля. Тарковский

вернулся в Москву из Италии — и сразу неприятности. Дома, в моей комнате, гости, накурено, гремит музыка, на столе вино, коньяк. В общем, мерзость[526].

11 апреля. Из письма БН — Б. Штерну: Тарковский закончил фильм, говорят, хороший. В ряде газет появились наши имена в благожелательном духе. Так что живем.