Рождение волшебницы

Она закуталась в чужой плащ и почти не мерзла. Боль в голове прошла. Чудесное избавление было связано с волшебным прозрением, это понятно. Но и самые муки ведь, о которых жутко вспоминать, тоже возникли не без причины. Думать об этом, однако, не хотелось. Суденышко легко повиновалось, сохраняя достаточно рыскливости, чтобы менять галсы, и Золотинка ночь напролет сидела на руле, не испытывая усталости. Хорошая была ночь, быстро летящая и покойная. Иногда она вежливо подталкивала ногой бородатого, чтобы он помог ей управиться со шкотом, и снова оставалась одна, возвращаясь к мечтаниям, в которых бродил Юлий, то ли лишенный престола, то ли, наоборот, прочно на нем утвердившийся. А она снова и снова с ним мирилась, не удовлетворяясь прежними примирениями… Ночь состояла из налитого бледным холодом паруса, из переменчивого однообразия берегов. Из такого уютного, домашнего похрапывания толстяка, который утратил наконец бдительность. Заснули и остальные.

Тучи разошлись, луна разбудила путешественников перед рассветом – один зашевелился и очнулись все сразу. Они усаживались, настороженно оглядываясь, и шепотом уверяли друг друга, что ничуточки, ни мгновения не спали, – а уже луна.

– Что там луна, скоро и солнце взойдет! – заметила Золотинка. Ей хотелось сказать им что-нибудь ободряющее.

– Что ж, солнце и для нас встанет, – загадочно отозвался бородатый.

Пора было, верно, и объясниться. Золотинка чувствовала вину, что оставила их в недоумении. Но при свете дня многое и само станет на место – без лишних слов.

К тому же навалилась усталость, под утро снова отяжелела голова. С нарастающим беспокойством она прислушивалась к ощущениям тела. Чудесный взор ее мутнел, требовалось усилие, чтобы достать взглядом дно реки. Ветер заметно стих, очистившееся небо светлело. Когда рассвет обозначил купы деревьев и камни, по правому берегу Белой открылся город. Можно было различить беловатую черту частокола, который опоясывал пологий склон холма, тесное скопление островерхих домиков на плоской его вершине… А внизу, ниже города по реке проступала гряда каких-то барханов. И вдруг Золотинка увидела, что песчаные барханы – это парусиновые навесы, которые покрывали стоявшие у берега суда! Тесно составленные ладьи и насады занимали пространство на полверсты.

Что же это, княжеский караван?.. А те дома по плоским вершинам взгорий, это ведь походные палатки – целый город!

Быстро светлело. Озаренный розовым светом холм выступал над пологом белесого тумана. Различались чернеющий свежей землей ров и вал с низким частоколом на нем, ворота, башенки… мост. Вырубленный лес – заставленный пнями склон… Поднимались первые дымы костров. На мачтах, на выставленных повсюду древках обвисли стяги. Чьи это были стяги?

– Да что это такое наконец?! – воскликнула Золотинка с необъяснимым негодованием.

– Это? – не особенно скрывая ухмылку, переспросил бородатый. – Это боевой стан великого государя Юлия Первого!

– Солнце! – вскричал тут розовощекий парень, вскакивая на колени.

– Солнце! – загомонили они, приободряя друг друга, и потянулись к уложенным вдоль бортов веслам. – Кончилась твоя власть, нечистая сила!

Между тем в клочьях сверкающего тумана отвалил от берега узкий сторожевой струг. Над туманом поднялся ратник с малым стягом у наконечника копья.

– Эй, на лодке! Парус долой! – зычно крикнул он, добавив еще несколько не относящихся к делу выражений.

– Сюда! Скорее! На помощь! – истошно завопил толстяк, который держался за спиной бородатого. – Ратуйте, люди добрые! – заголосил он, утратив остатки самообладания.

– Сгинешь ты?! – прошипел бородатый, поднимая весло.

– Я не нечисть! Какая нечисть! – вскричала Золотинка, бросая руль и тоже вскакивая.

Она выхватила из-за пояса хотенчик в неясном намерении защититься этой игрушечной палочкой. А когда бородатый взмахнул веслом, швырнула рогульку ему в лицо, и хотенчик, вильнув охвостьем, прытко рванул в сторону стоявших у берега судов, отчего борода попятился и толкнул товарища, все упали. Хоронившийся сзади толстяк согнулся в три погибели, выставив вверх наименее ценную часть тела.

– Парус долой! – ревели на струге.

Золотинка, сильно толкнувшись, прыгнула.

На сторожевом струге табанили правой, разворачивая его.

А Золотинка плыла под водой, чередуя резкий толчок руками со змеиным скольжением тела. Она вынырнула в тумане, никем не замеченная – лодка ушла уже далеко. До приткнувшихся к берегу судов оставалось рукой подать. Золотинка нырнула. Последние несколько взмахов понадобились ей, чтобы заплыть в тень огромного парусинового холма, и здесь укрыться, отдуваясь, за пером руля. В воде, прохваченная ознобом, слышала она разговор стражников с лодочниками.

Из возбужденных восклицаний путешественников стражники скоро уяснили себе, что речь идет о той самой нечисти, что гналась вчерашний день за «Фазаном», о чем уже «весь княжеский стан галдит».

– Ловите! – кричали они друг другу. – Вчерашний-то мальчик – ведьма. Смотрите, чтоб не залез.