Рожденная быть ведьмой

Родилась я в городе-герое Волгограде. В детстве я такое творила, что мама родная! Мне все было интересно, я все должна была попробовать в этой жизни. Несмотря на то, что такой подход часто приводил к болезненным для меня результатам, я никогда не жаловалась. Мама утверждала, что у нас было трудное детство. Да я и сегодня то и дело слышу: «У меня (или у какого-то другого человека) было трудное детство!» Я думаю по-другому. Нет, мое детство трудным не было. Голодной я никогда себя не чувствовала. Тарелка супа у меня всегда была, а суп я любила. Что отец нас бросил? Так меня это не огорчало, ушел так ушел. Я никогда не чувствовала себя загнанной в угол, никогда не унывала. Мне даже говорили: мол, с тобой что-то не так, ты слишком спокойно смотришь на любые ситуации. Но я всегда жила так, как жила.

Мы жили в пригороде, почти в деревне. Я бегала везде, играла, где хотела. Я была очень шебутная. Когда я была маленькая, меня соседи встречали словами: «О!

Васька вышла! Сейчас начнется!» Пока соседи готовились, все коты разбегались. А Васькой меня называли потому, что я Марина Васильевна, ну и за характер мой. И как только я за калитку выходила, начинался ураган. Меня интересовало все, даже как коты дышат. Я хватала их за хвост и держала, чтобы они не убегали от меня, пока я их изучаю.

Чего я только не делала! Как-то залезла на строительный кран. У нас на гипсовом заводе – мы его Бейкой называли – был кран. Вот я на него и забралась. Мама в шоке была. Вызывали спасателей, чтобы меня снять. Залезть-то я залезла, а спуститься не смогла, побоялась, уж слишком было высоко.

Как-то я решила узнать побольше про город, в котором жила. А наш Волгоград – длинный город, вытянутый вдоль Волги. Я села на один трамвай, потом пересела на другой… А я маленькая, мне пять лет. Потом, когда накаталась, подошла к милиционеру и говорю: «Дяденька, я потерялась, я домой хочу!» Он спрашивает: «А ты где живешь?» Я отвечаю: «На Бейке». А он: «А где эта Бейка?» Я отвечаю: «На Купоросном!» В том мире, из которого я попала в большой город, это были вполне конкретные понятия, точно привязанные к своему месту. Но к понятному взрослым почтовому адресу они не имели отношения. Поэтому милиционер стал меня переспрашивать: «А где этот Купоросный?» А я: «Около Волги!» Искали долго, привезли меня домой уже ночью. Бедная моя мама! Мне-то ничего, а вот мама и правда бедной была. Каждый раз вздыхала: «Что же еще ты в этой жизни натворишь?»

Это происшествие, как и многие другие, меня не остановило. Мне по-прежнему все было интересно, особенно что люди говорят. Я любила сидеть около бабушек-соседок, когда они в карты или лото играли на улице. Я смотрела на них, слушала их простую речь, разговоры. А они столько разных историй рассказывали. И мне было так интересно! Они удивлялись: «Ты что там притаилась, малая? Почему затихла, Васька?» А мне хотелось понять, как это люди вырастают, что они думали в детстве и почему, когда вырастают, начинают мыслить по-другому. Почему мысли растут вместе с нами?

Я говорила маме, что, когда вырасту, наказывать своих детей никогда не буду. Мама моя меня не била… Хотя нет, что я говорю – случалось! И тогда меня Шарик спасал, моя собака. Я убегала от мамы и издалека еще начинала кричать: «Шарик! Ша-арик!» И он выбегал из будки, а я в будку заскакивала и забивалась в дальний угол. А Шарик закрывал меня своим телом и на маму рычал. Да, и такое было, и чего только другого не случалось…

Как-то дед шлепнул меня по заднице своей тяжелой ладонью. Я ему этого простить не смогла, говорю: «Ну все, дед, теперь берегись!» У деда моего была немецкая кровь в роду, он порядок любил во всем. Поэтому свои тапочки 47-го размера всегда аккуратно ставил в одно место возле кровати, чтобы, когда ночью нужно выйти на улицу в туалет, сразу ногами в тапочки попасть. А я туда мышеловки поставила. И вот среди ночи я слышу, как в соседнем доме, где жил дед, раздается крик: «Маринка, ах ты… Я эту внучку убью когда-нибудь!»

Так что детство у меня веселое было. Но если мне доставалось наказание от деда или от матери, я всегда понимала – тогда и особенно сейчас, – что это было заслужено мною. Помню, когда я повзрослела, мама говорила: «Знаешь, что я желаю тебе? Чтобы хоть один твой ребенок был похож на тебя! Чтобы ты тогда меня поняла». Я ей действительно много хлопот доставляла. С одной стороны, я ей помогала, за своими сестрами всегда ухаживала, за чужими детьми присматривала, но и всякие каверзы успевала делать. Не со зла. Я так жила.

Когда я пошла в первый класс, сразу же подралась с мальчишками. Пришла мама мальчика-второклассника, говорит: «Маринка избила моего пацана!» Мама моя ей в ответ: «А вам не стыдно? Моей девочке семь лет, а твоему – восемь, да еще пацан!» Сейчас причину драки уже не помню, но, очевидно, она была уважительной. Просто так я руку никогда ни на кого не поднимала. Я всегда за кого-то заступалась, спасала кого-то. Помню, мама купила куклу сестре Танюшке.