Рожденная второй

– Если не оказать тебе помощь, ты умрешь. Ты без метки, мед-дрон не станет лечить тебя, не идентифицировав.

Мечом отрезаю руку мертвого солдата из нашей армии и кладу ее поверх торса бойца Врат Зари.

Появившийся дрон сканирует метку. Какое-то время ничего не происходит – беспилотник бесцельно висит в воздухе. Затем из его сердцевины вырывается яркий лазерный луч и взрезает броню солдата Врат Зари. Затаив дыхание, слежу за работой механического врача. В шею бойца вонзается шприц. Раненый теряет сознание, а я облегченно вздыхаю.

Земля снова дрожит. Мина взрывается так близко, что меня осыпает комьями грязи, но уйти нельзя – нужно дождаться, пока беспилотник закончит. Иначе беднягу уволокут на носилках в медицинскую эвакошлюпку и доставят в «Сумеречный лес», прямо в руки дознавателям, а те устроят мятежнику такое, что дрон смерти и рядом не стоял.

Наши тем временем отступают. Я опускаю визор и принимаюсь укладывать вокруг раненого, с которым решила остаться, трупы, строя ему убежище. Потом стараюсь как можно незаметнее подобраться ближе. Манипулятор дрона как раз сшивает обожженые края его кожи. Закончив, он накладывает на раны повязку. Моя решимость задержаться тает.

Дрон поднимает бойца Врат Зари, грузит его на аэроносилки, пристегивает и наконец улетает. Носилки поднимаются в воздух, но я взмахом меча уничтожаю механизм самонаведения. Аппарат медленно сдувается. Носком сапога я подпинываю меч к руке солдата. К его бедру я прислоняю включенный фонарик, направив луч в небо. Надеюсь, это поможет повстанцам найти своего.

А потом бегу со всех ног.

Грохочет взрыв – и меня накрывает обжигающим сполохом, сбивая на землю. На несколько секунд я глохну, но вскакиваю и снова бегу. От страха живот наливается тяжестью; я сглатываю желчь. Бросаю взгляд назад: вспышка термоядерного взрыва опаляет визор сбоку, просто скользнув по нему. Уношу ноги изо всех сил. Впереди взлетают транспортники. Пора поднажать; мышцы бедер горят от напряжения.

Позади море огня. Я приближаюсь к своим, но забраться не успеваю – люк закрывается, и корабль отрывается от земли прямо передо мной.

На сей раз сдержать слезы не получается.

– Стойте! – кричу я. – Пожалуйста, остановитесь!

Я в ужасе рыдаю, глядя, как транспортник превращается в точку в небе.

Повсюду вокруг – изувеченные тела мальчиков-солдат. Спотыкаюсь об одного из них, чуть ли не падаю, но продолжаю идти. Вдруг меня захватывает сильный вихрь – впереди приземляется небольшой воздухолет. Люк уже открыт, из него выглядывают Мечи с винтовками наготове. Они расстреливают надвигающийся позади меня шквал врагов. Несколько наших выпрыгивают из корабля. Один из них – высокий боец – хватает меня за руку и тянет в воздушное судно. Трап из люка так и не выдвигается. Солдат подсаживает меня и забрасывает внутрь; я кувырком падаю на пол. Один за другим бойцы возвращаются назад.

Высокий делает знак, и мы начинаем набирать высоту. Вокруг рвутся мины. Корабль трясется, меня швыряет из стороны в сторону. Тот самый боец падает сверху, прижимая к полу, остальные держатся за стены. Хриплю, стараясь отдышаться. Наконец судно стабилизируется, и его ход выравнивается. Солдат откатывается в сторону, нажимает кнопку, поднимающую мой визор, и щиток соскальзывает назад. Я тоже нажимаю кнопку на его шлеме. Забрало открывается, и на меня смотрят самые прекрасные в мире глаза цвета штормового неба.

Хоторн.

15. Прекрасный проступок

Наконец мы возвращаемся в ангар. Я сижу, прислонившись к стене транспортника. Мою руку греет теплая рука Хоторна. Остальные солдаты уже покинули судно, остались только мы с красавчиком. Наши пальцы соприкасаются.

Он молчит – нет нужды в словах.

– Как ты меня нашел?

– Коммандер Асланбек разрешил отследить твою метку.

Наверное, решил, что я мертва. Моя метка долго не двигалась с места. А Хоторн все равно пытался меня разыскать.

– Спасибо, – бормочу я.

Он накрывает своей рукой мою руку. Морщусь и убираю ее на колени.

– Ты ранена…

Хоторн хочет взглянуть, но я не даю притронуться.

– Позже посмотрю, – говорю я.

Выгравированный на рукояти герб оставил отметину. Дать ее увидеть – все равно что приговорить к смерти солдата Врат Зари и всю его семью.

Какая вопиющая глупость – взять в битву фамильный меч. Или невероятная заносчивость. Встречу этого парня снова – запихаю сапог ему в задницу.

– Ты хоть представляешь, каково мне пришлось, когда я обнаружил, что тебя забрали посреди ночи, зашвырнули куда-то на фронт и бросили там, Розель? – тихо спрашивает Хоторн. Качаю головой, а он мрачнеет и продолжает: – Я решил, все кончено. Ее больше нет. Она не выживет. Они изобрели способ прикончить Розель – эдакая извращенная месть ее матери. Моя жизнь снова станет прежней. Я представил тебя на поле битвы. Одну. – Он хмурится, стиснув зубы. – И у меня невыносимо заныло где-то в груди. Я не сразу понял, что это. Я всегда переживал о заданиях, потому что меня могли убить. Теперь я просто в ужасе – ведь в бою можешь погибнуть ты, и мне придется дальше жить без тебя.

– Ты почти меня не знаешь, Хоторн.