Рожденная второй

Стиснув зубы, Эджертон кивает. Я вешаю на плечо сумку Флэнниган и выхожу с поднятыми руками. Солдаты выкрикивают противоречивые приказы. Делаю несколько шагов и останавливаюсь.

– Мне нужно поговорить с кем-то, кто знаком со Звездой Флэнниган. У меня для него важное сообщение.

– Никогда о такой не слышал, – рычит звероподобный боец.

Они начинают бесноваться и орать:

– Убейте чертову суку!

– Это Розель, дочь Верховного Меча!

– Отстрели ей башку!

В грудь и лицо летят куски грязи. Изо всех сил стараюсь не вытирать их.

– Мне нужен человек Флэнниган, – твержу я. – Я принесла кое-что ему.

Боец передо мной сплевывает в грязь и рычит:

– А я – тебе. – И пробивает хук слева.

Уворачиваюсь и повторяю вновь:

– Флэнниган – это девушка, пират. У меня от нее сообщение. Это важно!

Мерзкий тип наносит апперкот. Отскакиваю назад, но нарываюсь на чей-то еще кулак. Я едва не падаю, в ухе звенит, толпа гогочет и смеется. Чутье подсказывает достать меч, но я не могу. И сбежать не успею – меня просто убьют, а потом доберутся до Хэммон и Эджертона. Остается смириться.

Со всех сторон сыплются удары. Меня шатает из стороны в сторону, тошнит, перед глазами двоится. Особенно мучительны пинки по почкам. Я не помню падения на землю, только тяжелый ботинок, обрушившийся на грудь, цветные пятна и больше ничего.

* * *

Голова неподъемная, все залито красным. Пытаюсь открыть глаза, но веки отказываются повиноваться.

– Эй, ты! Очнись! – Кто-то хлещет меня по щеке.

– Ублюдок, не тронь девушку! – ревет мужской голос. – Следующий, кто ее ударит, – покойник. Поняли? Если она умрет, я всех вас закопаю, грязные животные!

– Да ты и правда не бредил, Рейкин. Твою жалкую шкуру на самом деле спасла Розель Сен-Сисмод. Ты глянь на ее руку! – восклицает другой.

– Вижу! – рявкает первый.

К горлу подкатывает, тело содрогается от сухих спазмов. Чьи-то руки подхватывают меня под плечи и колени, поднимают вверх. Голова ударяется о твердую грудь. Я издаю мучительный стон.

– Знаю – больно, – негромко говорит мужской голос. – Больше я никого к тебе не подпущу. Возьми ее пожитки, Денни, и передай ему. Скажи, я забрал ее в лазарет.

* * *

От меня разит кровью, мочой и рвотой. Больше всего мочой. Пытаюсь открыть глаза, но на них что-то скользкое. Хочу стряхнуть это, но кто-то осторожно убирает мою руку.

– Не трогай. Пиявки сами отвалятся. – Определенно мужчина.

– Что за средневековая… пытка… – хриплю я. Голос словно чужой.

– Зато они снимут опухоль, и ты сможешь открыть глаза. Ты знаешь, куда попала?

– Звезды… – выдавливаю я. – Врата.

– Верно. Это база Врат Зари. Ты знаешь, кто я?

– Человек… Флэнниган.

– Нет.

Издаю отчаянный стон.

– Мне он нужен!

Посетитель гладит большим пальцем шрам на моей ладони.

– Я друг… Друг, более привязанный, нежели брат, даже к ангелу с черным сердцем.

– Это ты… – Я облизываю губы.

– Я.

– Больно…

– Знаю. Поспи. – Мне в руку впивается что-то острое.

* * *

Резко просыпаюсь, полузастонав-полувсхлипнув. Я на кровати в красивой комнате, но кажется, что лежу на углях. Я и раньше испытывала боль, но такую – никогда. Болит все. Веки тяжелые, в голове пульсирует. Приказываю себе сконцентрироваться.

На стенах – панели красного дерева. Большие окна задрапированы белоснежными портьерами. Высокий потолок с декоративной лепниной и яркой люстрой. Наверное, так выглядит смерть.

Я шарю рукой по кровати: постельное белье мужское, и все равно великолепное, простыни мягкие, как во Дворце Мечей. Под головой пухлая подушка. С трудом поворачиваю шею.

Рядом сидит мужчина. У него глаза цвета морской волны и темные волосы. По бокам выбриты, а на макушке длинные – модная прическа, как у Габриэля. Ему примерно двадцать четыре или двадцать пять, со времени нашей последней встречи на поле битвы он повзрослел на год.

– Винтерсторм.

– Ты знаешь, как меня зовут… – говорит он низким голосом, который иногда мне снится. В ответ я показываю правую ладонь с выжженным на ней гербом. – Почему ты его не удалила?

Роняю руку на одеяло, в основном потому, что держать ее на весу слишком больно.

– Тогда мне пришлось бы рассказать врачам, как я его заработала. О таких ранениях они обязаны докладывать. Кому принадлежит герб, выяснить не сложно. За тобой бы сразу послали агентов Ценза…

– Ты снова меня защитила. Почему?

– Хотела найти лично и сообщить, как глупо брать фамильный меч на войну.

– Серьезно? – Он подается вперед, опираясь предплечьями на колени. Кажется, рана совсем зажила, но ключицу не видно – ее скрывает парадная сорочка.

– Нет. Конечно нет. Я и не думала, что мы когда-нибудь увидимся.

Ощупываю голову – на ней повязка, которую я начинаю разматывать.

Винтерсторм пересаживается ко мне на матрас, пытается перехватить руку.

– Что ты делаешь? У тебя же сотрясение.

У виска повязка пропиталась кровью. Трогаю рану – глубокая…

– Хватит меня лечить! Каждый синяк должен остаться на месте. Нужно будет показать травмы, иначе меня обвинят в предательстве.

– Ты собираешься вернуться? Тогда придется все как-то объяснить.

– Где мои друзья, с которыми я прилетела? Они тоже здесь?

– Да.

– Ранены.

– Мужчина ранен. Женщину не тронули.

– Как он?