Рожденные Смершем

<…> После сдачи Ростова и Новочеркасска отступление по бескрайним донецким степям проходило беспорядочно. В крови и поту, в жаре и бесконечной пыли по степям бродили какие-то части и даже группы вооруженных людей. Многие не имели никаких указаний: ни куда идти, ни кого искать, ни где закрепляться. Порой встречались какие-то дикие группы солдат. Как цель следования называли почему-то Элисту — столицу Калмыкии. Командование не имело с этими группами никакой связи, порой не знало об их существовании.

<…> Немецкое командование в р-не Константиновки соорудило понтонный мост и пустило по нему танки на левый берег Дона. Некоторые танки были камуфлированы для маскировки нашими надписями по бортам «За Родину», «За Сталина», враг использовал тогда значительное количество заранее собранных и подготовленных трофейных танков Т-34 и БТ. Танковая армада, вырвавшись на оперативный простор, пошла гулять по донским степям, расчленяя и уничтожая отдельные части, лишая их связи друг с другом и командованием. Отдельные танковые группы противника, сея панику, вышли к Волге и были остановлены за 200–300 километров от линии фронта»[25].

Война — это не только бои, победы, поражения и смерть, это тоже жизнь. Жизнь беспощадно суровая, в ней нет полутонов. В наше сравнительно благополучное и сытое время трудно поверить, что жизнь на войне под силу только крепкому мужчине, но не женщине. А их были десятки, сотни тысяч тихих, скромных рядовых, сержантов и офицеров, без которых победа над фашистами была бы невозможна. Антонина Хрипливая и ее боевые подруги не только вынесли все невзгоды, они сохранили человеческое достоинство, нашли в себе мужество, чтобы выстоять и победить врага. Ее воспоминания чисты и просты, как сама правда, и вряд ли оставят равнодушным даже самое холодное сердце.

«…после Павлавской началось наше отступление с боями через Ростовскую область, Маныч (канал), Сальские степи, Калмыкию, и мы вышли к Сталинграду, с юга в районе озера Цаца. Там зарылись в землянки и стали готовиться к наступлению.

Мне никогда, ни до войны, ни после не приходилось видеть такие миражи, как в калмыцких степях. Зной. Солнце печет, пить хочется, а воды нет. И вдруг впереди всем видится какой-то оазис — дома, деревья, зелень, вот-вот подъедем и напьемся, но мираж уходит все дальше и дальше. Доехали до какого-то пруда, но он уже пуст, так как гнали стада животных с Украины и других областей, и вся вода была выпита.